Книги

Гейша и новичок

22
18
20
22
24
26
28
30

— Что?

— Как Опалин понял, что он не тот, за кого себя выдает? Если уж и вы, и даже Келлер почти поверили…

Агент замялся.

— Я не знаю… Честно говоря, я не спрашивал.

— Скажите, чтобы он зашел ко мне.

Логинов отправился в кабинет, где Ваня улегся на скамью и, сунув под голову стопку старых дел, собирался вновь уснуть. Однако, услышав, что его хочет видеть Филимонов, он тут же поднялся и пошел вслед за агентом, на ходу машинально приглаживая волосы.

— Поздравляю вас, Иван Григорьевич, с первым успешным расследованием, — сказал Филимонов серьезно. Он называл всех на вы и по имени-отчеству, что сбивало Опалина с толку, потому что в своем прежнем кругу он привык к куда более простому обращению. — Ну что ж, расскажите нам, как вы поняли, что этот человек — вовсе не наборщик.

— Да что тут понимать, — пробурчал Ваня, насупившись.

— Он где-то ошибся? — не утерпел Петрович. — Или наврал про шрифты, думая, что мы все равно ничего не понимаем? Помню, ты какую-то вывеску упоминал трактирную…

— А? Нет, не в вывеске дело. Я вообще не особо слушал, что он там несет. Ясно же было, что он врет.

— Почему?

— Да потому, — ответил Ваня сердито. — Он говорил, что он наборщик, а ты видел, какие у него руки?

— Видел. Обыкновенные.

— То-то и оно. Обычные чистые руки. Не бывает таких рук у наборщиков, ясно? В типографии работа тяжелая, свинец, пыль летит. И краска в кожу въедается, не отмоешь ее. У нас когда-то соседи были, которые в типографии работали, поэтому я кое-что об этом знаю. И я сразу понял, что он никакой не наборщик. А еще он сказал о себе, что он честный труженик. Тот, кто действительно честно трудится, о себе так не скажет. Он очень ловко выкручивался и почти все продумал, но…

Опалин умолк. Терентий Иванович, не перебивая, внимательно смотрел на него.

— Вы у нас на испытательном сроке, верно? — спросил Филимонов.

— Ну… Вроде как.

— Хорошо. Я думаю, как только образуется вакансия, мы вас зачислим. На постоянной основе. Дома почему не ночуете?

Ваня побагровел, шрам на его виске дернулся. Логинову стало его жаль.

— Я… У меня нет дома.