Весь следующий день он потратил на встречи и разговоры с нужными людьми. Благодарности, что Виктор испытывал к этой милой девушке, не было предела. Он раз пятьдесят высказал ей самые тёплые слова, уговаривал взять деньги на подарок, но она не взяла ни копейки.

Он отдал капитану двести тысяч и у него ещё немного оставалось. Сняв всё без остатка с карты, он обменял последние финансы на международную валюту и, разломав ненужный теперь кусок пластика, выбросил.

Он перебрал все свои вещи и оставил, в конце концов, лишь самое необходимое, уместившееся в одну дорожную сумку, остальное он выбросил вместе с чемоданом в большой мусорный контейнер возле дома.

Капитан разрешил прибыть на судно за день до отплытия. Здесь ему покажут его койку в общей каюте, подпишут фиктивные бумаги, по которым он официально станет числиться палубным матросом и всё…

Прощай прошлая жизнь.

Апатия стала уже привычным состоянием. Всё происходило как во сне. Вот он, обычный человек провинциального города, десять лет работал и неплохо рос в карьере, и тут в считанные месяцы он прощается со всем, к чему привык, со всем, что психологи называют «зоной комфорта». И это происходит ежедневно, он перестал воспринимать стремительно сменяющие друг друга события как что-то из ряда вон выходящее. Хлёсткие удары судьбы сами по себе превратились в своеобразную «зону комфорта».

Он не воспринимал это осознанно. Всё, происходящее с ним в последние месяцы, шло как будто само. Он словно сидел сверху на каком-то невидимом звере и инстинктивно направлял его, то вправо, то влево, не соображая толком, что и как. Виктор сросся с этим невидимым зверем, который прокладывал для него этот последний путь, будто бы уже по своему личному усмотрению, не разбираясь в способах и средствах.

Накануне отплытия, Гендальев позвонил хозяину квартиры и сказал, что съезжает. Потом он бросил ключи в почтовый ящик и отправился в порт. По пути он зашёл на почту и отправил письмо сестре.

На улице было холодно, он сел в трамвай и проехал несколько остановок, но за пару километров до цели вышел, решив на прощание пройтись пешком по этой северной, но всё же, родной земле.

Он шёл и думал о том, что оставляет позади. Он думал о своей прошедшей жизни как о чём-то, что уже закончилось. Он точно мертвец из древнегреческих мифов, спускающийся к паромщику на реке Стикс. Будто стоит ему ступить на корабль и всё – умер!

Удивительно, но за те месяцы, что он носит в себе знание о смертельной болезни, он ни разу не испытывал даже головной боли. Доктор Дефлоренко сказал ему тогда, что рак может проходить бессимптомно и что у него как раз такой случай. К несчастью позже всё резко изменится и неизвестно ещё, что в такой ситуации лучше: постепенно привыкать к медленно ухудшающемуся самочувствию, или же чувствовать себя здоровым и бодрым, получив потом в одно мгновение адскую дозу боли, от которой тут же слечь в койку и уже не встать никогда…

Перекинув дорожную сумку через плечо, Гендальев шагал к пристани. Грянул гром и начался дождь, но он не стал ускорять шаг. Накинув на голову капюшон, он шёл, вглядываясь через мокрые линзы очков в шеренгу кораблей в мрачном порту.

Наконец он дошёл и ступил на трап. Виктор остановился и на мгновенье оглянулся назад. Ничего необычного: серость буднего дня, дождь и слякоть.

Поднимаясь на борт, он достал мобильник и бросил его в чёрную воду.