– Смотри, сам напросился…

– Ну, верно, сам напросился…

Так, переговариваясь уже ни о чем, чуть покусывая друг друга, мы добрались до редакции «Литературки». И тут Марго решила меня еще чуть-чуть ошарашить.

– Знаешь, из наших главных редакторов[17] кроме Войтинской, на месте может быть только Петров. Остальные появляются не ранее полудня, многие позже. Давай, я тебя с Евгением Петровичем познакомлю!

Я, конечно же, за время своего пребывания в сороковом году познакомился с некоторыми историческими личностями. Упускать же возможность еще и поздороваться с самим Петровым! «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» на память! Да запросто! И не только потому, что у меня такая фантастическая память. Главное – эти книги мне жутко нравились! Вот так я и оказался в «Литературке».

В кабинете Петрова для раннего утра оказалось необычайно оживленно. Кроме самого Евгения Петровича Катаева (в смысле Петрова), высокого красивого мужчины с изящными чертами лица и внимательными раскосыми, как кто-то заметил, монгольскими, глазами, за столом сидел довольно грузный мужчина среднего роста с чуть одутловатым лицом и роскошными кавалерийскими усами. У окна на стуле сидел какой-то круглолицый чуть полноватый здоровяк с симпатичной улыбкой на лице и веселой ямочкой на гладко выбритом подбородке. Петров был одет в строгий костюм-тройку, а его посетители – в военного образца френчи без знаков отличия. Я к такой одежде гражданского населения страны стал уже привыкать. Маргариту они встретили радостными возгласами и нестройными поздравлениями с наступившим днем рождения. Раскрасневшаяся от поздравлений и комплиментов девушка представила меня как своего друга и красного командира Алексея Виноградова. При имени моем Петров встрепенулся, и произнес:

– Так это вы тот самый военный, который имеет что интересного сказать про военкоров?

– Так точно, он самый. – Я постарался быть краток.

– Да, мне тут звонил один товарищ… – продолжил брат великого писателя Валентина Катаева, великий писатель Евгений Петров.

– Лев Захарович Мехлис? Так мы с ним встречались на Финской.

– А с товарищем Ставским там не встречались? – поинтересовался редактор «Литературной газеты».

– Не имел удовольствия. У меня были Левин и Диковский. Борю ранило на моих глазах.

Кажется, внедрение в писательскую среду прошло более-менее успешно. Во всяком случае, усач-кавалерист представился:

– Владимир Петрович Ставский! – представился он.

– Очень приятно! – Ответил я и поинтересовался:

– Как ваше здоровье, вас ведь ранило, если не ошибаюсь под Выборгом?

– Спасибо! Легкое ранение, ерунда. А ранили меня на линии Маннергейма. Я с разведчиками сходил. Туда – удачно. Оттуда, вот, чуток зацепило[18].

– Аркадий Петрович Голиков, – скромно представился мужчина у окна. И тут меня конкретно так шибануло! Это же Гайдар! Точно! Он самый! Который не только «Тимур и его команда»… Вот это заскочил в «Литературку», называется!

На столе как-то незаметно организовался чай, кулек с конфетами и вазочка с печеньем. Спиртное? В рабочее время? Это не в том времени, товарищи!

– А знаете, Алексей Иванович обладает феноменальной памятью. Он запоминает огромные тексты с первого взгляда и может их воспроизвести по памяти и без ошибки! Я сама проверяла! – заявила Марго во время чаепития.