Лена растерялась. Дважды эгоист. Он решительно не желал понимать того, что поняла она. Остаться сейчас одной ей совсем не хотелось бы. Её вязал по рукам и ногам страх. Не сдержавшись, она выпалила:
— Боже мой, а как же я, одна, без тебя? Данька, это не честно!
Сынуля, уплетая за обе щеки, уступать женским капризам не собирался, а вот поучать — поучал:
— Ёлы-палы, продуктов наберёшь, и будешь сидеть подольше дома, работать. Никита за тобой приглядит, мы обговорили этот вопрос.
«Бац!» Лена подпрыгнула, как будто наступила на гвоздь или грабли саданули в лоб.
— Это ещё зачем? Не нужен мне такой надсмотрщик. Чёртов телефонщик! Позёр несчастный! Знает, гадёныш, чем меня уколоть. — Поймав удивлённый взгляд сына сбросила обороты и, отмахнувшись, объявила:- И вообще устала я, пойду, отдохну и поработаю. Поешь, оставь всё на столе, я потом разберусь. А пока не трогай меня.
Он кивнул, но посчитал важным добавить:
— Договорились. Только давай со своими книжными расследованиями без фокусов и переодеваний, а то мне что-то за тебя не спокойно.
Лена подпрыгнула ещё разок, похоже — вторую ногу достала неудача первой. «Не спокойно ему, а катит не желая лишать себя приятного». Натянув маску суровости, рыкнула:
— Что ты имеешь ввиду?
Данька наевшись, как всегда принял свою излюбленную позу — отвалился на спинку:
— Ты знаешь, что хамелеоны не любят шум, но тоскуют в тишине. Это так на тебя похоже.
Лена сердито отмахнулась:
— Не городи огород. Я устала.
Она хотела видеть Даньку (и старалась для этого), человеком, за которого никогда не будет стыдно, уверенным в себе, дисциплинированным и ответственным, непременно набравшимся уму разуму. Но получился какой-то компот. Он не плохой парень, но со своими тараканами. Лена зашла в кабинет, включила запись разговора с Иваном, сделанную тайно миниатюрным магнитофончиком, находившимся в сумочке и прослушала ещё раз. Сделав по кабинету несколько кругов, села писать. В разгар работы позвонили со службы Долгова и попросили забрать кое — какие его вещи. Лена все дела отставила и помчалась. Машина не завелась, пришлось добираться городским транспортом. На КПП прождала напрасно, к ней никто не вышел. После часа бесполезной болтанки, позвонили и извинились, мол, выйти не получается срочный вызов к начальству. Оно понять можно — всё начальство не только военное превыше всего. Делать нечего пришлось отправиться в обратный путь не солоно хлебавши. Она неторопливо шла по дорожке и размышляла о том, за каким таким хреном она им понадобилась… Задумалась, так и есть, но не додумала. Хотя уже сам по себе этот факт заслуживал внимания. Да если учесть некоторую щекотливость ситуации. Находясь в какой-то растерянности, так и не поняв кто и зачем её вызывал, отправилась домой. Не догадавшись вызвать такси, настоялась на остановке, потом натряслась в троллейбусе. Заодно уж разозлилась на погоду. Давно пора бы уж снегу выпасть, а было всё ещё тепло. Как будто перепутала в своём календаре что-то природа. Так устроен человек виноватого ищет везде и во всём, но признать это не торопится. Шла через двор словно чумная. Вдруг её внимание привлёк живой цветок. Беленькие мелкие соцветия на длинно упругой ножке. Жизнь среди увядания и смерти. Кругом опавшая листва, а он цветёт себе белым цветом, качаясь под напором ветра. Она засмотрелась на это чудо и пропустила нёсшегося к ней наперерез Кушнира. Когда заметила, остолбенела от его встревоженного взгляда: «Что ему от меня надо!» Показывая своё ему «фи» нагнулась к цветку. Рядом что-то жикнуло. «Интересно, что это?» Медлить было нельзя, а она себе раздумывала. Что да как? Пока она это самое раздумывала над этими двумя вопросами, Никита в несколько прыжков преодолел расстояние до неё. Она попыталась его оттолкнуть, но было уже поздно. Он налетел на неё, сначала откинул за старое широченное с огромным дуплом дерево, а потом, свалив на землю, подпихнул под себя. Подумала: «Ох, как не везёт этому плащу. Вещи, как и люди — бывают везучие, а бывают, что и нет».
Охрана засекла киллера по солнечному зайчику. Время на раздумья у Кушнира не было. Лена шла по двору. Вот он и рванул.
Опомнившись, Лена попыталась царапаться и кусаться, а ещё, вспомнив, что имеются голосовые связки, орать. Чем сильнее он давил её, тем громче она пыталась орать. Но это ещё не всё. Вместо того, чтоб отпустить, Кушнир вжал её носом в рыжую траву. Мол, ешь и помалкивай. «Не слишком ли он позволяет себе?!..» Ох, как она его ненавидела. Валяние это пирожком продолжалось до подхода двух рослых парней с оружием. Под их прикрытием, Кушнир поднялся сам и поднял с земли её. Оглядев её живой, но петушиный вид, буркнул: «Дуракам везёт». Её глаза от возмущения готовы были выпрыгнуть на грудь. Ооо! Предусмотрительно перехватив её руку, чтоб не получить оплеуху, он держал мёртвой хваткой, прикрывая собой. Лена, захлёбываясь злостью, попыталась вырваться, но где уж там, он был силён. Поняв в бесполезности борьбы переключилась на себя. Осмотрев свой испорченный плащ, только собралась выяснить, зачем он устроил это валяние и уже раскрыла рот ругаться: — «Отстань от меня сволочь! Я тебя знать не знаю и знать не хочу и вообще первый раз вижу, ну может второй…», — как парни, не обращая на её стенания внимания, принялись тыкать пальцами в повреждённый ствол берёзы, что-то рассказывая Кушниру. Тот разумеется таскал её за собой. Потом все трое развернулись в сторону чердака соседнего дома. Никита хмурил брови и кивал. Она никак ещё не осознавала опасности момента сосредоточив всё внимание на грязном пятне. Он легонько стукнул по её руке. «Хватит грязь растирать». Оставив в покое не поддающийся чистке плащ, подняла глаза туда же и прислушалась к разговору. Но ничего из их мычания не поняла. Парни к тому времени вырезали что-то из ствола и высыпали это «что-то» в ладонь Никите. Тот тут же сунул ей это под нос. Она непонимающе моргала. Кушнир сверлил её взглядом: «Не понимает? Или делает вид, что не понимает? Что за баба…» Так и не выяснив ответ на тот вопрос, он велел топать ей к подъезду.
Пихается?! Как будто она поняла что то пули. Естественно, Лена, ничего не понимая, заартачилась. Ей хватило голоса прокричать:- «Помогите, спасите!» Но он, приняв тот вопль за запоздалую реакцию, подтолкнул:- «Спасли уже! Топай и закрой рот!» Пришлось подчиниться. Не воевать же с ним посреди двора. Извалял ни за что ни про что, теперь пихается. Он бесцеремонно тащил её за локоть. Ноги с трудом успевали за его широким шагом. Она, не в силах оторвать глаза от земли, наблюдала за его узконосыми чёрными туфлями, погружающимися в толщу опавших листьев и мокрой земли и едва сдерживалась, чтобы не сказать ему что-то обидное. Мужики, что ковыряли ножами дерево и прикрывали их во время шествия по двору, остались у подъезда. Ей показалось, что Кушнир как-то по особому посмотрел на сопровождающих его парней и они отстали. А он довёл её до квартиры. От того, что не понимала происходящего, Лена бурно и много, поднимаясь по лестнице и на самой лестничной площадке, возмущалась. Коря его за наглое преследование её, пригрозила милицией. Чем особенно его разозлила. Но Никита, как истинный джентльмен не обращая внимания «на нервные вспышки распоясавшейся бабы» помог снять плащ и даже расстегнул сапоги. Правда, его выдержка и джентльменство на этом и закончились. Пхнув её на стул, он гаркнул на все лёгкие:
— Ты что ненормальная, дура совсем… Тебе не надоела эта война до победного конца. А-а-а… я понял, тебе нравится как ты живёшь. Страсти — мордасти адреналин гоняют. А кончится чем?
— Чем? — таращилась на него она.