«Собственно, — подумал вдруг Йорг, — в Империи Человечества мы, люди, построили наконец некое подобие маленького уютного рая. Да, нам приходится много работать и даже драться за свое существование — что ж, таковы законы природы, — зато мы навсегда забыли про голод, холод и притеснения. Наши земли не знают засух и неурожаев, мы научились лечить почти все болезни, живем мы так долго, что иногда устаем от жизни... Нам открылось небо, бездонное и бесконечное — это всего лишь новые возможности, а когда мы их боялись? Но почему нас всех так мучает грусть, когда мы смотрим на засеянное поле? Почему с небес мы всегда стремимся спуститься на землю и мять в пальцах пшеничный колосок?»

Пару сотен километров Ансельм ехал молча. Йорг не решался тревожить его болтовней, глазея по сторонам, тем более что залитый солнцем пейзаж вызывал у него довольно странные чувства — будто он находится в хорошо знакомом месте, которое, тем не менее, перевернуто вверх ногами. Альбертвилль во многом напоминал родные холмистые степи Сент-Илера, однако выглядел куда дружелюбнее. Небо Кассанданы имело иной, несколько зеленоватый оттенок, солнца здесь было больше, чем даже в высоких широтах, травы стояли выше.

Бесконечные серые снегопады длинных зим тоже выглядели здесь неприятной экзотикой.

Мэтр Ансельм плавно затормозил и свернул налево, на узкую дорогу, уходящую куда-то за высокие лесистые холмы.

— Через полчаса мы будем на месте.

Йорг кивнул. В кузове «Диксона» лежали две увесистые коробки со всякой консервированной едой, которую Детеринг закупил в некоем подобии молла на выезде из Кана, и время от времени он начинал вспоминать о восхитительном аврорском хамоне и баночках с маринованным перцем. А еще там ждали своего часа две сорокалитровые канистры фермерского вина, производимого согласно постановлениям касссанданского сената без всяких лицензий — лишь бы люди держали лозу в капризном и довольно прохладном климате Блуа. Пропадут виноградники у мелких хозяев, станет ненужным тонкое искусство выращивания местных сортов, уйдут специалисты, и через два-три десятилетия придется вырубать тысячи гектаров лозы крупных холдингов, а это уже экспорт, это миллиарды!

—      Вижу, вам интересны эти неудобья вокруг, — неожиданно произнес Ансельм, влетая в довольно крутой поворот.

—      Камни, как я понимаю, — виновато поджал плечи Йорг.

—      Эти земли пытались освоить. Но — бросили... Сейчас мы спустимся в прекрасную низину, микроклимат которой когда-то сравнивали с Ирландией. Она тянется почти на пятьсот километров, упираясь в Сизый хребет. Это удивительные места!

Серая полоска дороги и впрямь пошла вниз. Заваленные валунами холмики вдруг сменились лугами неистово-зеленого колера, а ветер принес ощущение влажной прохлады.

—      Видимо, здесь часто дождит, — пробормотал Йорг.

Ансельм коротко кивнул. За поворотом дороги появились рощи, а потом где-то далеко, на краю чашеобразного горизонта низины, появились два серых «пальца» башен. «Диксон» все еще шел вниз. Вот мелькнул ручей, густо заросший по берегам вьющимися бирюзовыми растениями, потом — чей-то покосившийся сарай, и папаша Жеан взял руль влево.

Перед округлой мордой грузовичка появились ворота фермы. Лакированное дерево, едва заметные рычаги гидравлики — ферма была вовсе не из бедных, даже для Блуа. Сигналить папаша Жеан не стал — ворота и так расползлись в сторону, приглашая дорогого гостя. Внутри, за воротами, все оказалось настолько экзотично что Йорг захлопал в недоумении глазами.

Плотно укатанная гравийная дорожка шла мимо лугов, на которых паслись невероятно ухоженные, просто вылизанные коровы гигантских размеров. У обочины валялись какие-то свиньи рыжей масти, их потомство с любопытством вытягивало мордашки, глядя на медленно двигающийся кар. Впереди показался старый одноэтажный дом из камня, и тут прямо из-под колес «Диксона» бесшумно вспорхнул орегонский мясной павлин — его трехметровые крылья на миг закрыли собой лобовое стекло, заставив Йорга моргнуть еще раз.

—      Как я понимаю, хозяева зарабатывают на туристах? — крякнул он, держа спину так, как подобало лендлорду из старой семьи.

—      И да, и нет, — жизнерадостно отозвался Ансельм. — Здесь привечают туристов — но по особой рекомендации. Вам об этом беспокоиться не следует. В целом же... Как бы вам сказать? Ольстены более столетия специализируются на разведении редких пород скота, причем за все эти годы они ни разу не опускались до продажи мяса. Вы видели их коровок?

—      Я не думал, что увижу такое когда-либо в жизни... Пресвятая дева, это же слоны!

—      Это самая рентабельная порода на планете. Один бычок такой породы стоит примерно как самый дорогой гепард.

—      Гх-мм... да. Один бычок?

—      Я сказал то, что вы услышали, дорогой Йорг.