Я приложил сканер к запястью Мила, и, как всегда, начали выскакивать предупреждения о необходимости срочной сигнализации и об угрозе жизни. Отбросив их все, я выбрал план лечения и изучил необходимые манипуляции. Нужно было вскрыть рану, затем вычистить из нее гной и, наконец, хорошо промыть. Конечно же, ведь рану с гноем зашивать было нельзя. Да, на руке у Милла останется безобразный шрам на всю оставшуюся жизнь, только бы этой жизни хватило, чтобы этот самый шрам образовался.

Сафий принес мне все необходимое, и попросился остаться со мной в комнате.

Я взял нож. Милл был без сознания и не почувствовал, как я вскрыл рану и промыл ее вином и водой. Потом еще раз вином и еще раз водой, пока из раны не перестал течь гной. И вот уже пошла чистая кровь. Потом я снял пластырь с запястья, и ввел вещества. Теперь нужно было сгенерить необходимые вещества в крови Милла, чтобы помочь ему выздороветь. Я привязал свое запястье к руке Милла ремнем и лег рядом с ним.

– Вот, Сафий, это устройство сейчас создаст необходимые лекарства, чтобы спасти Миллу жизнь. Но на это уйдет не меньше четырех часов. Так-то не очень хотелось бы с каждым больным лежать тут в обнимочку.

Сафий очень внимательно наблюдал за всеми моими действиями, и явно только и ждал момента, когда со мной можно будет говорить.

– Скажи, а для чего ты вспорол рану? И для чего поливал ее вином и водой?

–Ну как, рана загноилась. Гной, попадая в кровь, вызывает её заражение, отсюда температура. Первое, что нужно делать с гнойной раной, это удалить весь гной. А вино – это антисептик. Ну, как бы объяснить… Оно чистит рану. Лучше, конечно, спиртом все протереть, но за неимением оного я протираю вином. Гнойную рану нельзя закрывать, так как опять начнет гноиться, так что ее нужно оставить открытой.

Многое из того, что я говорил сейчас Сафию, я и сам не так давно прочитал в рекомендациях по лечению. Но некоторые вещи знал с детства: что рану нужно промыть и продезинфицировать – это было для меня чем-то само собой разумеющимся. Я и не думал, что даже такие очевидные действия – это результат чьих-то открытий, которые затем просто вошли в жизнь, стали правилами. Кто из нас задумывается теперь о таких препаратах, как йод, зеленка, перекись водорода? Мы ведь даже представляем, сколько они спасают жизней. Даже без библиотеки медицинских знаний, вмонтированных в мою голову в измерении Техно, я был бы крайне полезен в Гаремах, просто объяснив обычные правила гигиены и дезинфекции ран, хотя и не спас бы Мазура при помощи этих волшебных устройств. Может быть, мне никто бы и не поверил.

– То есть… Ты хочешь сказать, что рану нужно хорошо промывать и держать в чистоте, и тогда она обязательно залечится?

– Ну, да, так и есть. Хорошо бы, конечно, еще перекись водорода или хотя бы зеленку. Тогда с ранами вообще было бы просто. Ну а если уже пошел процесс заражения, то нужен антибиотик. Я уже говорил про их свойства. И, наверное, простой антибиотик даже смогу объяснить, как произвести

– Ну, я думаю, даже та информация, которую ты уже дал, может реально нам сильно помочь. Кстати, не забудь, завтра утром – службы. Ты должен быть там одним из первых. Увидишь Фатия и просись к Фартину, как я тебе говорил. Первосвященник, кстати, по слухам, очень болен в последние дни, так что у тебя есть хороший шанс от него избавиться. А вот для нас это, конечно, новая головная боль! Фартин хоть и тот еще служитель бога, но все-таки с ним можно договориться, а если помрет, у нас будет много новых проблем. Ладно. Ты лечи Милла, а я пойду тогда по делам, как закончишь, стукни в дверь, там стоят на охране евнухи, у них приказ: никого к тебе не впускать ни при каких обстоятельствах.

Я не понимал, зачем лечить Милла, лечил и его шансы на выздоровление росли. Тем временем я лазил по библиотекам коммуникатора и искал схемы создания антибиотика, думая, что же тут можно реально произвести. Казалось бы, все необходимое тут можно было найти, но сначала нужно было вырастить плесень, потом выделить жидкость, которую эта плесень произвела. Все было достаточно просто, ведь и хлеба для производства самой плесени тут было в достатке. Читая все это на коммуникаторе и размышляя, я не заметил, как заснул.

Я проснулся, и, не сразу поняв, в чем дело, открыл глаза: Милл настойчиво дергал руку, которая так затекла, что чувствовалось, будто она превратилась в веревку. По всей видимости, он очнулся и тоже пытался понять, что происходит. Я развязал ремень, который удерживал наши запястья и встал, разминая руку. Милл тоже сел на кровати, и начал рассматривать свою рану, которая все еще была открытой, но уже не черной, а розовой и даже покрылась пленкой правильного цвета. Он посмотрел на меня и произнес:

– Ты лечил меня?

– Ну да!

– Ты Колдун?

– Нет.

– А что это? – Мил показывал на сканер, который был на моей левой руке.

– Я тебе объясню потом, вместе с Сафием. Это не колдовство, это медицина.

Произнесенное имя Сафия заметно успокоило Милла.