— Миша, ничего что я сослался на тебя? Понимаешь, это очень серьёзные люди и если у них появился интерес к этому делу, то лучше им рассказать всё что об этом знаешь. Может и профит какой-нибудь с того поимеешь. — я усмехнулся.
— Да всё нормально Мендель Иосифович, пусть обращаются. — а про себя с облегчением вздохнул. Значит Цыган всё-таки решил, что дело того стоит и деловых заинтересовать сумел.
С самого начала строительства Одессы почти под каждым домом образовались подвалы, оставшиеся после добычи ракушняка, из которого, собственно, и строили дома. В Одессе такие подвалы называют «минами». А места массовой добычи камня для строительства города постепенно слились и образовали сеть подземных каменоломен, более известных как катакомбы. Катакомбы под Одессой обширные, тайников и схронов ещё со времён Екатерины всегда было в достатке, в том числе пригодных и для хранения продуктов.
А значит начнут потихоньку накапливаться в подвалах ящики с консервами и колбасами, лари с копчёным мясом и птицей, бочонки с солёным салом и мёдом, подсолнечным и сливочным маслом, потекут в потаённые закрома зерно, мука, гречка, пшено и другие необходимые продукты, без которых сложно выжить человеку. И они помогут перебедовать одесситам самое сложное, голодное время. Да, продаваться они будут втридорога (в альтруизм перекупщиков мне как-то не верится), но главное, что они будут и возможно, кого-то спасут от страшной голодной смерти.
Вот так, вспоминая, размышляя, анализируя и чего греха таить, слегка мандражируя, сидел на нарах в ожидании вызова к следователю. Но начало допроса повергло меня в состояние близкое к когнитивному диссонансу. Я ожидал от следователя чего угодно, начиная от нелепых обвинений в шпионаже в пользу иностранных разведок и провокаций, связанных с моей работой, до прямого шантажа и угроз в свой адрес.
Даже ожидал, что сразу же получу по мордасам (правда пока не представлял за что). Фильмы, просмотренные в моём будущем ничего хорошего от общения со следователем ГПУ не сулили. Так что морально себя уже накрутил и готовился к самому худшему. Но действительность опровергла самые смелые предположения. Меня банально ВЕРБОВАЛИ! Грубо, топорно, без «огонька и задора» и как-то даже походя. Да ну нафиг… «Такой хоккей нам не нужен!» ©.
Сам допрос в общем-то начался и катился по колее давно известной мне из ранее просмотренных кинокартин. Хотя поначалу удивило то, что следователем оказался тот же самый чекист что меня и арестовал. Какой-то «многостаночник» получается. Сам арестовал, сам допросил, сам и расстрелял. Тьфу-тьфу… Какая-то-то нездоровая у меня ирония, как бы не накаркать беду на свою голову. Мысленно я сплюнул через левое плечо и так же мысленно перекрестился. Вдруг поможет…
— Так-так-так, гражданин Лапин. Значит собираемся драпать за границу? И чем же тебе так не мила наша Родина, что ты готов бросить даже мать и променять Советскую Украину на буржуазную Туретчину? Может тебя здесь советская власть обижает, не даёт учиться и держит в чёрном теле на непосильных работах? Так ты не молчи, Миша. Говори, я тебя внимательно слушаю. — следователь заинтересованно и неторопливо листает мой паспорт, разглядывает билет на теплоход и даже вроде как бы доброжелательно мне улыбается, но при этом несёт такую ахинею, что даже немного теряюсь.
Какая ещё нахрен учёба, непосильная работа и нелюбовь к советской Украине? И при чём тут Турция? В полном изумлении таращусь на следака (мама бы сейчас обязательно сделала мне замечание за такое некультурное поведение), он что, издевается? Или настолько туп, что даже не удосужился проверить кто перед ним сидит? Или ему уже реально на меня пофиг, и он просто «отбывает номер», а моё «дело» уже пронумеровано, подшито, сдано в архив и этот разговор лишь обычная формальность перед исполнением приговора? Но вроде бы в кино хоть какую-то видимость соблюдения законов показывали. Неужто киношники соврали?
— Что молчишь-то? Сказать нечего? — следователь откладывает в сторону мой паспорт и так же доброжелательно продолжает: — А может это тебя кто-нибудь с толку сбил? Мало ли, парень ты молодой, доверчивый, вот и повёлся на сладкие посулы буржуазных наймитов. Они-то много чего могут тебе наобещать. Мол, за границей и берега кисельные, и реки молочные и пряники медовые по воскресеньям бесплатно раздают всем желающим.
— Небось так тебе и говорили? А кто говорил? Ты мне фамилию назови, мы побеседуем с гражданином. А может ты ещё кого знаешь, кого вот, так же как тебя, с пути правильного сбили? Так твоя прямая обязанность как гражданина СССР проинформировать соответствующие органы о такой провокации. Что, так и будем в молчанку играть? Я жду. Говори, кто тебе посоветовал за границу бежать?
Пипец! Да он же реально не в курсе того, кто я такой и зачем еду во Францию. Билет-то у меня до турецкого Стамбула. А там надо брать другой, уже до Алжира. Во жешь… понабрали в ГПУ сотрудников по объявлению. И как с таким контингентом они ещё работать умудряются? Да у меня студенты к обычным зачётам готовились тщательнее, чем этот чекист к допросу. Это же детский сад, а не допрос. Он меня что, совсем за несмышлёного пацана держит? Невольно ухмыляюсь своим мыслям и вздыхаю. Ладно, посмотрим что дальше будет.
— Если Вас интересует кто конкретно послал меня за границу, то еду я в служебную командировку по направлению Муздрамина. И не в Турцию, а во Францию, для стажировки в Парижской консерватории. А насчёт советской власти Вы не правы. — я насмешливо хмыкнул. — Я очень уважаю советскую власть и благодарен ей за своё счастливое детство.
— И за возможность получить достойное образование для любого молодого человека, живущего в этой стране и того пожелавшего. Кстати, моя работа мне совсем не в тягость и полностью меня устраивает. Но, прежде чем мы продолжим наш разговор я хотел бы услышать в чём меня обвиняют и увидеть ордер на свой арест. Или это у нас уже не разговор, а допрос?
— А вот это будет зависеть от того, до чего мы сейчас с тобой договоримся. Можем ограничиться просто беседой, если придём к обоюдному соглашению. Ну а если не придём… — следователь картинно разводит руками. — Но думаю, что мы всё-таки договоримся. Парень ты неглупый, неприятности тебе не нужны, да и времени долго раздумывать у тебя нет. Пароход отходит завтра, хочешь плыть, так плыви. Как говорится — скатертью дорога, только сначала подпиши вот это.
Следователь пододвигает в мою сторону листок, на который поначалу я внимания не обратил. Ну лежит себе бумажка на столе и лежит, никому не мешает. Мало ли? Подсаживаюсь ближе к столу (хм, а табурет-то к полу и не привинчен) беру в руки листок и начинаю читать. «Я (ФИО) даю добровольное согласие на сотрудничество…» В недоумении поднимаю глаза на следователя.
— А что это такое?
— Это, Миша, простая формальность. Подписывай и можешь быть свободен! — следователь добродушно улыбается, но вот взгляд у него какой-то колючий.
«Простая формальность»? Ага! А потом, лет через шестьдесят какой-нибудь «правдоруб» будет размахивать этой бумажкой и захлёбываясь слюной от восторга, верещать с телеэкрана что оказывается основатель «Поющей Одессы» был сексотом ГПУ. Сам ансамбль гепеушной структурой для отмывания денег, все его участники в званиях не ниже лейтенантов ГПУ и вообще у них у всех руки по локоть в крови и стопятьот мильёнов невинно замученных у каждого за спиной.
Да и не надо даже ждать полвека. Крыша этой организации уже сейчас основательно «протекает» и в структуре нынешнего ГПУ столько потенциальных предателей и будущих перебежчиков, что эта бумажка уже через год-два легко может оказаться на западе. А мне нужен тот грандиозный шухер, что обязательно поднимется в современных СМИ? Страшно даже представить себе, что смогут понаписать зарубежные газеты.