Действительно, Лепле давно уж пора иметь свой «представительский» автомобиль, добавлю денег из своих если ему не хватит, потом отдаст. Но автостоянка нам теперь нужна позарез, пусть напрягает своих знакомых из муниципалитета. А то они что-то зачастили на Шоу на халяву, так пусть теперь «отрабатывают». Мотоцикл пока ставлю во внутреннем дворе дома, но много машин туда не войдёт. Вот и ещё одна проблема нарисовалась.

У нас с Луи в заведении есть «свои» столики, причём не в общем зале, а в кабинках рядом со сценой. У него по левой стороне, у меня по правой. Вместительные такие альковы с отличным видом на сцену, отгороженные от общего зала декоративными стенами, где за столом можно расположить человек пять-шесть без особой тесноты. Кроме того, «кабинеты» имеют выход не только в общий зал, но и в служебные коридоры.

Так что наши гости могут посмотреть представление не афишируя своего присутствия. В стенах «кабинетов» есть скрытые окошечки для наблюдения за реакцией публики на выступление артистов. Кроме того, в каждой кабинке установлен телефон по которому можно позвонить не только на кухню, но и в город. У Лепле в алькове вечно тусуются какие-то сомнительные личности из муниципалитета или полиции. У меня «кабинет» чаще пустует, изредка там бывает Илья Аронович с друзьями, что иногда приезжают посмотреть на выступление его дочери.

В январе как-то приходил Александр, секретарь из полпредства. Естественно «инкогнито» и то, еле его уговорил, пообещав никому не рассказывать об этом. У меня с ним хорошие отношения, дружескими их не назовёшь, но дружелюбными точно. Это он обычно мне звонит и сообщает на какое число планируется концерт и накануне по телефону согласовывает со мной программу, которую составляет Марсель Израилевич. Несмотря на явный «простой» моего помещения Лепле на «чужую поляну» не претендует. Оплата угощения «гостей» по нашему с ним уговору производится за счёт «принимающей стороны». Так что «плодить нахлебников» Лепле не собирается.

Звонок от Александра рано утром в понедельник если меня и удивил, то совсем не обеспокоил. Мало ли по какому поводу он звонит. Но Саша передал распоряжение от Довгалевского прибыть в полпредство к девяти часам утра. Пришлось напомнить, что вообще-то я учусь и по понедельникам у меня в десять утра встречи с моим профессором. Так что освобожусь не ранее часу дня и в полпредство смогу приехать только к двум часам. На это моё замечание Саша отреагировал как-то нервно. Предупредил, что распоряжение Валериана Савельевича не обсуждается и опоздание недопустимо, после чего отключился.

Делать нечего. Завтракаю, затем звоню в консерваторию и прошу сообщить профессору Дюка́, что его ассистент-аспирант Мишель Лапин сегодня не придёт, так как у него неотложное дело в полпредстве и прошу принести ему от меня извинения. Да, такие вот изменения в моём учебном статусе. После того, как я познакомился со своим профессором, он решил проверить, а достаточно ли я соответствую своему диплому оперного дирижёра и буквально завалил меня работой по разбору музыкальных произведений. Очень уж его смутил мой юный возраст.

Но спасибо Григорию Арнольдовичу Столярову и Николаю Николаевичу Вилинскому, я с честью разгрёб эти завалы и не посрамил своих педагогов. В конце года Поль Дюка́ пригласил меня на беседу и долго расспрашивал о моём увлечении музыкой и чем я планирую заниматься в будущем. Естественно, я почти не врал, когда рассказывал ему о своей любви к музыке, об обучении в Одесском Муздрамине, о своей работе в Филармонии и планах написания оперетт и мюзиклов. Опера меня не привлекает, а вот музыкальные постановки с песнями и танцами — это именно то, ради чего я приехал во Францию.

Этот седой, «бровастый» и усато-бородатый по моде этого времени, но с удивительно ясным взором и подтянутой кожей, шестидесяти шестилетний Мэтр, сам начал писать свои первые произведения в двенадцать лет. И видимо я чем-то напомнил ему его собственную юность и молодость, так как он проявил ко мне и к моему творчеству неподдельный интерес, посетовав на то, что не может прямо сейчас ввести меня в театральный оркестр консерватории, чтоб проверить мои практические навыки дирижирования. Вот тут и дёрнул меня чёрт за язык пригласить профессора на репетиции моего оркестра в кабаре в любое удобное для него время.

Вначале профессор просто посмеялся над моим предложением, мол, где кабаре и где музыка, но потом неожиданно согласился, когда узнал, что приглашаю его в «Жернис». Видимо профессор уже слышал о нашем кабаре, но не подозревал что там выступает его студент. Вот в конце января он и приехал к нам вначале на репетицию кордебалета и оркестра, а затем остался для просмотра всего Шоу в моём кабинете.

Попросил Лепле оказать моему профессору особое внимание и занять его в алькове, пока буду выступать на сцене. И Луи постарался не ударить перед именитым Мэтром в грязь лицом, как и наш Шеф-повар. Не знаю, что уж там мой компаньон обо мне нарассказывал профессору, хотя Лепле позже и клялся, что ничего кроме «дозволенных речей» он не вёл, но на следующий день все мои планы чуть не рухнули.

Профессор торжественно мне заявил, что моё обучение закончено и он готов подписать все мои бумаги и даже вернуть часть оплаты обучения, так как не видит, чему ещё можно меня научить. Обрадовал… Блин! Оказывается, профессор настолько впечатлился моими режиссёрскими способностями в постановке Шоу и дирижированием всем представлением на протяжении десяти часов, что готов хоть сейчас заключить со мной контракт о преподавательской работе в их консерватории.

Его останавливает только то, что советские дипломы о высшем образовании во Франции недействительны. Но он готов взять меня в свои ассистенты-аспиранты, чтоб за год подготовить для professeur associé, и вот тут я даю маху. Не то чтоб неправильно понял его предложение о подготовке к получению учёного звания доцента, но просто не просчитал сразу, чем это может для меня закончиться.

Просто с облегчением перевожу дух, что могу задержаться на законных основаниях во Франции ещё на год. А не собирать «в темпе вальса» свои манатки, чтоб «вечерней лошадью, галопом» возвращаться в родную Одессу. И вот с четвёртого февраля официально приказом по консерватории я закреплён за профессором как аспирант его кафедры. Учёба продолжается, мои планы не отменяются.

К полпредству подъезжаю с шиком, с визгом шины тормозящей по брусчатке и громкой перегазовкой, знай наших! Третий день за рулём, почти профи… ёптить! Но мою весёлость как рукой снимает, когда вхожу в приёмную. От чего-то хмурый Александр сочувственно кивает на моё приветствие и дав раздеться сразу же проводит в кабинет. Где меня встречают ещё три пары хмурых взглядов. Довгалевского и Розенберга знаю уже хорошо, а вот этого дядьку лет сорока с модными усиками и бородкой вижу впервые, но что-то знакомое в его лице есть.

Не обращая внимания на недобрую тишину начинаю к нему присматриваться и мои брови непроизвольно ползут вверх. Мать моя женщина… Да неужели? Это же сам Артузов Артур Христианович! Легендарный начальник контрразведывательного отдела ОГПУ. Его ещё Армен Джигарханян сыграл в фильме «Операция „Трест“». Но вспомнил о нём, конечно, не по фильму.

Как-то на одном тематическом интернет-форуме ещё в том, «моём времени», зацепились языками по поводу провалов советской армейской разведки в тридцатые годы, вот кто-то и выложил фотки этого легендарного человека. Мол, при Артузове в ИНО ГПУ таких провалов не было, поздно его к армейцам перекинули, да и зря. Там его Ворошилов и «съел» при помощи Ежова.

Интересно, а что он сейчас в Париже делает? Хотя, вообще-то понятно «что». Или свою агентуру в РОВС инспектирует, или на Берлин нацелился. Там сейчас такой «фигурант» во власти проявился, что мама не горюй! Но из такой «крупнокалиберной пушки» по такому «мелкому воробью» как я стрелять не станут. Значит он не по мою душу приехал и можно расслабиться. Облегчённо вздыхаю и на моей физиономии расплывается довольная улыбка.

— Миша, а чего ты так лыбишься? Тебе что, весело? — в голосе Довгалевского слышатся грозные нотки, но его глаза улыбаются. Он явно собирается за что-то сделать мне выволочку, но у нас с ним очень хорошие личные отношения и видно, что ему не очень-то приятна его обязанность. Решаю сделать общение ещё более неформальным и рассказать анекдот из своего будущего, адаптировав его к местным реалиям.

— Да вот, вспомнил недавний случай. Есть у меня знакомый, частенько к нам заходит, но денег обычно хватает только на чашечку кофе, а тут смотрю, просто сорит деньгами. И шампанское ему подайте самое дорогое, и клубника чтоб прямо с грядки была, а икру чтоб принесли не в вазочке, но в ведёрке из-под льда к шампанскому. Подсаживаюсь к нему за столик и спрашиваю: — Николай Петрович, а по какому такому случаю эти именины сердца и праздник желудка? Неужели наконец-то Ваша тётушка благополучно преставилась и богатое наследство племяннику оставила? А он отвечает:

— Миша, иду я к вам и гадаю что лучше. Просто чаю взять или загулять напоследок и взять к чаю булочку? А тут гляжу, над кофейней новую вывеску повесили, «Английский клуб». Дай думаю зайду, хоть погляжу как лимонники живут. Вхожу, осматриваюсь. В одном углу шары в биллиард гоняют, во втором сигары курят и бренди пьют. А в третьем вроде как в карты играют. Подхожу ближе, точно, в двадцать одно режутся!