— Нет у тебя двух часов, — ответил Дизель, покручивая топором.

— Что значит нет? Ты о чём, маломерный? — Кот не осознавал ситуацию до конца. — В правилах записано чётко…

— Насрать на правила, — Дизель подался вперёд. — Насрать на барона Геннегау. Теперь правила пишем мы. И по новым правилам ты — самая бледная поганка в мире. Усёк, помоешник?

Слева зашёл Курт, придвинул острие копье ему к шее. Кот вспотел.

— Соло… — обернулся он ко мне.

— Я же предлагал тебе договориться.

— Соло…

— Ты отказался.

— В любом клане такой, как я… Слушай…

Я махнул рукой. Дизель завёл руки Кота за спину, Курт накинул на запястья петлю, стянул, потом вместе они подхватили палача под мышки и поволокли к помосту. Никто из червивых не проронил ни слова, не шевельнулся даже.

— Соло, — на меня смотрел Шурка, — что ты задумал?

— Вернуть справедливость в этот город.

Шурка сглотнул.

— Не трогайте его, Соло. Мы не такие. Мы не должны так. Пойми…

— Это ты пойми, — скривился я. — Уголёк, объясни ему.

Девчонка взяла Шурку под руку.

— Так надо. Каждый отморозок должен усвоить, что зло порождает зло.

Она сказала это твёрдо, и Шурка обмяк. Он присел на корточки, сжался, Уголёк присела рядом с ним, обхватила за плечи.

Дизель с Куртом втащили Кота на помост, поставили на колени. На площади начал собираться народ. Подошёл Карен, вышла на балкон Рыжая Мадам. Никто не галдел, как обычно в ожидании нового зрелища. Раздвигая толпу плечами, вплотную к помосту подошли нубы во главе с Барином. Из-за плеча пахана выглядывал Бледный, уже переодевшийся в безрукавку. С другой стороны встали голые. Из ратуши выглянул мэр, удивлённый внеплановым сборищем. Я никого заранее не оповещал о готовящемся представлении, всё случилось само собой, или это сарафанное радио сработало безукоризненно. Что ж, в любом случае я рад, что пришло так много зрителей.

На помост поднялся Дрис с деревянным колом на плече. Он встал рядом со мной и кивнул: готово. Я поднял руку.