Глава 10

Финт работает головой

Финт бежал домой, окрыленный недавней встречей, тем более что Чарли шепнул ему на прощанье, будто у Анджелы денег больше, чем у кого угодно другого, за исключением разве что короля с королевой. Званый ужин, конечно, задачка не из простых, все равно что навороченный сейф вскрыть. Финт мчался, не сбавляя шага, пока не оказался рядом с первым сливным люком – вратами в свой мир. Мгновение спустя люк с характерным лязгом упал на место, а Финт однозначно исчез – невзирая на щегольской костюм.

Он находил дорогу на ощупь, по эху и, конечно же, по запаху – каждый канализационный туннель в городе пах по-своему; Финт различал их на вкус, как ценитель – дорогие вина; так он прокладывал маршрут к дому, поменяв направление только раз, когда на его тошерский свист из двух характерных нот последовал ответ: в этом туннеле кто-то уже работал. Еще стоял белый день, что здорово помогает, когда проходишь мимо очередной решетки или люка, шагать было легко – сегодня по земле бежала лишь тонкая струйка; проходя мимо тайной ниши, Финт рассеянно пошарил в ней. Нашел шестипенсовик: верный знак, что кто-то или что-то за ним приглядывает.

Над головой в сложном и непонятном мире раздавался цокот копыт, эхо шагов, иногда проезжал экипаж или карета, и вдруг из ниоткуда донесся звук – жутковатый металлический скрежет, – от которого Финт замер как вкопанный. Металл жаловался на свою тяжкую участь, словно что-то пошло не так или, может, что-то застряло в колесе; и теперь оно с лязганьем тащилось по камням, и звук этот опалял душу: кто его услышал, вовек не забудет.

Карета! Посмотреть бы, куда она поехала, и он бы наверняка отыскал гадов, избивших Симплисити. Финт в предвкушении сжал кулаки: погодите, вы еще отведаете моих кастетов…

Карета катила по улице над ним; Финт выругался – до следующего сливного люка в этом направлении бежать было далековато, но, к счастью, по относительно чистому туннелю, где, как убеждал себя тошер, подержанный костюм нисколечко не пострадает. Он мчался по коридору, не задержавшись ни на миг даже ради шиллинга, и остановился только тогда, когда увидел над головой решетку люка. Финт достал было ломик, но не успел откинуть люк, как раздалась тяжелая поступь копыт и звяканье упряжи. Что-то огромное закрыло собою спасительный кружок света, распространяя вокруг вязкий и ядреный запах навоза: телега пивовара наехала на люк и прочно обосновалась там – точно старый хрен, наконец-то после долгого ожидания засевший в сортире. Сходству содействовал еще и тот факт, что громадные вспотевшие тяжеловозы, впряженные в телегу, единодушно решили помочиться – очень гигиенично, чего уж там. Зверюги были крупные, день выдался долгим, так что ливень прошел не за секунду-другую, но какое-то время низвергался этаким элегантным дуэтом богине облегчения. К сожалению, поскольку единственный путь вел вниз, Финт просто не успел увернуться – не до того было.

Вдалеке, постепенно вливаясь в уличный грохот и гвалт, пронзительный скрежет колеса звучал все тише. Как бы то ни было, мускулистые рабочие с пивоварни начали сгружать по деревянным скатам тяжелые бочки, и это громыхание заглушило все прочие звуки.

Финт знал заведенный порядок: как только ребята вынесут из паба все пустые бочонки и заменят их на полные, они, знамо дело, разопьют по пинте пива. В этом жизнеутверждающем предприятии к ним присоединится сам трактирщик, якобы того ради, чтобы всем прийти к согласию касательно качества искомого нектара, хотя, по правде сказать, настоящая причина-то в том, что, поворочав тяжелые бочки, человек заслужил глоток пивка, разве нет? Этот ритуал, наверное, так же стар, как само пиво. Случается, работники с пивоварни и трактирщики выпьют и по второй – твердо вознамерившись убедиться наверняка, что пиво действительно отменное. Да что там, Финт это пиво уже чуял: такой аромат не перешибешь даже запахом лошадей, его и некая конская эссенция не заглушит; у тошера прямо слюнки потекли.

Финт всегда любил запахи туннелей, проложенных неподалеку от пивоварен. Один парень по имени Жмурик, по профессии крысолов, как-то рассказал ему, что самые крупные и жирные крысы водятся как раз под пивоварнями, причем за пивоваренных крыс еще и платят дороже – уж больно они свирепы в драке.

Однако как ни крути, Финт понимал: треклятую карету ему уже не догнать. Наверху ребята усердно трудились над определением качества пива; да, он, конечно же, может добежать до другого люка, да только добыча его к тому времени как пить дать затеряется в уличном шуме Лондона. Оставалось лишь злиться да досадовать из-за упущенной возможности.

Финт побрел дальше – тем более что громадные тяжеловозы умеют не только мочиться; вот почему уличные голодранцы бегают за ними с ведром. Часто слышишь, как они нахваливают свой товар у домов побогаче, с палисадниками, и повторяют нараспев: «Пенни за ведерко, хозяйка, хорошо утрамбовано!»

Теперь оставалось лишь побыстрее дойти до следующего люка и выбраться на поверхность. И вот, после того как он целый день финтил да уворачивался, он тащился теперь по лабиринту улиц усталый, изголодавшийся, и притом отлично сознавая, что на подержанном костюме и впрямь ни единого пятнышка, потому что он весь – одно сплошное пятно. Иаков с сыновьями, конечно, что угодно отчистят, но тут им придется здорово попотеть. Ну да ничего тут не попишешь, сам виноват.

Финт мрачно шагал дальше, по ходу дела отслеживая головы, мигом исчезающие из поля зрения, едва смекнув, что их засекли, или мутных личностей, торопливо ныряющих в переулки. Так поступает парень-жох: он знает, что суетливая, суматошная толпа просто занята своим делом, ну да, памятуя о возможности влезть и в чужое, если возможность подвернется. Финт высматривал вопрошающий взгляд, взгляд прицельный, зоркий, взгляд, читающий улицу как раскрытую книгу.