– Раз они обращаются в одних и тех же монстров, значит, используют одни и те же ритуалы. А это верный признак их магической связи. Знать бы кто эти двое.
– Скорее всего, его дети.
– Дети? – от неожиданности Урван даже вскрикнул.
– Да. Ведь когда я убил колдуна, то решил из этого случая сделать показательный пример. Я повелел разрушить его дом, а книги сжечь на площади. Дети же, оставшись без отцовского наследства, стали попрошайками. Многие горожане изъявляли желание их усыновить, но я отдал приказ бичевать розгами всякого, кто возьмёт их под свой кров. Но дивногорцы всё равно саботировали мои решения и, чтобы хоть как-то поддержать сирот, стали выбрасывать на помойки хлеб. Так им удалось выжить. Некоторое время они бродяжничали в Дивногорске, а потом исчезли.
– Нехорошо ты поступил, князь. Теперь я понимаю причину твоего молчания. Тебе стыдно за свой поступок.
– Я поступил правильно! – взревел князь и повернулся лицом к Урвану.
– Но его дети не были магами.
– Разве есть любовь больше, чем любовь к детям? Я должен наказывать не только отцов, но и их детей, иначе люди будут и дальше колдовать, невзирая на последствия. А так неизбежные страдания собственных детей, возможно, их образумят.
– Дети-то в чём виноваты? Я открою тебе секрет, князь. Колдуны для увеличения своих сил приносят человеческие жертвы. Зачастую ими становятся невинные люди. Наказывая детей за грехи родителей, ты наказываешь невинных, а это значит, что ты ничем не лучше тех чародеев, которые приносят кровавые жертвы.
– Значит, нужно было их убить, – раздражённо буркнул князь, по-прежнему оставаясь уверенным в правильности своего поступка.
Слова архонта потрясли Урвана. В одно мгновение в глазах юноши князь из величайшего праведника превратился в фарисея. В своей мнимой праведности он готов уничтожить любого, кто имел несчастье стать родственником злодея. Благородные намерения извратил до неузнаваемости. Вместо великой добродетели милосердия проявил жестокость и единственное, в чём раскаивается, так это в излишнем гуманизме. Возомнив себя Богом, он своими действиями принёс огромное горе Дивногорску. И теперь на совести архонта смерть множества горожан.
Финист закипал от ярости. Рассерженному наезднику захотелось незамедлительно снести голову с плеч градоначальника. Однако Урван понимал, что смерть князя принесёт куда больше вреда, чем пользы, а на его душе останется смертный грех. Желая избежать страшного поступка, он спешно развернулся и направился к выходу.
Глава 4. Воспоминания василиска
Князь смотрел в спину уходящего юноши и горел желанием его остановить, чтобы убедить в своей правоте. Но в то же время архонт осознавал, что сейчас это пустая затея. По крайней мере пока всадник не обуздает свои чувства и не успокоится.
– Постой, финист! – всё-таки не удержался Вольдемар и громко закричал: – Разве ты не хочешь увидеть офалмон?
– Зачем он мне? – Урван остановился и, слегка повернув голову, из-подо лба посмотрел на говорившего.
– Я не уверен, что смогу пережить следующую встречу с Замврием и Зиноном, а моему сыну ещё нет и пятнадцати. Поэтому самым мудрым решением будет доверить сохранение глаза василиска тебе. А ещё лучше – вообще увезти его отсюда.
В словах правителя действительно был смысл. Ведь если оборотни знают о камне, то его нахождение внутри крепостных стен представляет угрозу. Кто знает, каким могуществом наделит их артефакт?
– Ты прав, князь, – с неохотой согласился Урван. – Веди.
Финист развернулся и подошёл к Вольдемару. Градоначальник расстегнул сюртук и достал из внутреннего кармана ключ, который всегда носил при себе. Он подошёл к одному из барсов, восседающих по обе стороны камина, и потянул за нижнюю челюсть. На удивление, та легко поддалась и с характерным скрипом образовала небольшой проём. В это отверстие князь вставил ключ со словами: