– Я верил, что ты догадаешься, – хвастливо заявил Ярослав после секундного молчания.

– Догадаюсь? – переспросил Урван. – Ты знаешь почему я преследую тебя?

– Ну конечно, финист. Тебя же привлекла моя баллада, и ты хочешь узнать больше.

– Откуда… Откуда ты узнал?

– Я видел, как ты приземлился в лесу.

– Эх… – Урван припечатал ладонь ко лбу. – Надо было садиться ещё дальше.

– Ну, кто знает. Может, твоё предназначение было услышать мою оду и тем самым предотвратить новое нападение чудовищ.

– А откуда ты знаешь, что они собираются напасть вновь? – хранитель опустил руку.

– В прошлый раз они не достигли своей цели, ведь им же не удалось попасть внутрь кремля. Значит, они повторят попытку. И рано или поздно сделают это, если их вовремя не остановить, разумеется.

– Скажи прямо, что тебе известно, – вспылил Урван, устав от загадок Ярослава. – Если ты знаешь, кто я, зачем ходишь вокруг да около? Зачем эта песня и вся эта таинственность? Не проще ли было подойти ко мне в таверне и объяснить, что и как…

– Я не могу.

– Почему?

– Потому что я связан клятвой с Вольдемаром. Он взял с меня обет никому не рассказывать о том, что я знаю о монстрах, и о том, какой секрет хранит князь. Если я нарушу обещание, князь отрубит мне голову.

– Если это правда, зачем ты сочинил эту песню?

– Спеть песню это не рассказать. Спеть – это значит спеть, а это совершенно другое.

– Так спой её так, чтобы я всё понял, а не догадывался, что ты имел в виду.

– Нет. Песня подразумевает рифму, а за то время, пока я добирался сюда по твоему следу, я смог сочинить лишь такие куплеты. Дожидаться новой баллады нет смысла. Сейчас самое мудрое решение – пойти к тому, чьё имя прозвучало в оде, и спросить его обо всём.

– К Вольдемару?

Услышав имя князя, Ярослав почтительно кивнул, повернул слегка голову направо и посмотрел на Дивногорск. Урван развернулся и также уставился на город. Ему не терпелось задать вопрос архонту. Более всего он хотел отчитать Вольдемара за столь необдуманное утаивание важной информации.

Конечно, для общего блага надлежало потребовать от барда нарушить клятву и рассказать всё, что он знает. Ведь неизвестно захочет ли градоначальник поделиться информацией, учитывая, как бережно хранит он свои тайны. Но как порядочный человек, финист никогда не пойдёт на сделку со своей совестью и не будет заставлять кого бы то ни было нарушать свои обеты и клятвы. Особенно, если это повлечёт за собой его смерть.