Окно.

24 ноября 2014

Не знаю, на что рассчитывали создатели New York Soho House, но чувствуешь себя там как на игровой площадке для тех, у кого слишком много денег и слишком мало вкуса. В моих глазах это хоть как-то оправдывало тот факт, что я кралась по его коридорам с чрезвычайно привлекательным мужчиной в поисках укромного уголка, где можно было бы друг друга потискать. Впрочем, это вовсе не значит, что у кого-то из нас слишком много денег — или что у него нет вкуса.

Нью-Йорк очень людный, все сидят друг у друга на головах и теснятся в многоэтажках. Чтобы жить здесь и не страдать, нужно очень любить людей — или любить на них бухтеть. Здесь все на виду, не то что в городах, где все ездят на личном транспорте.

Очень многое, что касается секса, находится в серой зоне, включая общие правила, диктующие, насколько пылко можно проявлять чувства в тех или иных обстоятельствах. Я в курсе, что большинству неловко наблюдать публичные проявления сексуальности, и стараюсь отдавать себе отчет в том, какой эффект они могут производить. «Стараюсь» ни в коем случае не означает, что мне это удается, — я легко забываюсь и довольно недальновидна, особенно и присутствии человека, который меня заводит.

Помимо прочего, я осторожна — спасибо моей карьере. Не то чтобы я была настолько эгоцентричной, чтобы считать, что за каждым моим шагом пристально следят и все тут же сольют в интернет. Но я понимаю, что если свидетельство нашей близости станет общественным достоянием, оно может быть использовано против моих соучастников, — и предпочитаю не навлекать на них неприятностей.

Как говорится, назвался груздем — полезай в кузов. Но я все-таки чувствую себя обязанной предупредить груздя обо всех возможных последствиях, потому что из кузова уже не вылезешь.

Несмотря на все это, Soho House выглядит укромным и располагающим к шалостям. Будто здесь можно вести себя как угодно и придется еще постараться, чтобы вас вышвырнули. Место, где можно отдаться любым порывам, просто чуть доплатив.

Я живу на южной окраине Бруклина, он — где-то в Куинсе. Вроде бы и то, и другое в Нью-Йорке, очень удобно. Но это вы просто не видели местные пробки и расписание автобусов. Потому что на самом деле между нами два поезда и как минимум один автобус — а то и больше. Наши вечерние свидания на Манхэттене обычно заканчиваются тем, что я крючусь и хнычу, что он не хочет ко мне ехать (и еще не понимаю, почему он считает меня занозой).

В общем, мы тайком пробрались в отель и принялись исследовать извилистые коридоры и лестницы. И не нашли ни одного укромного уголка! Ни в кинотеатре, ни в библиотеке (которую мы попросту не смогли найти) и уж точно не в ярко освещенном фойе рядом с подсобкой. Даже в самой подсобке по лестнице постоянно сновали люди.

Впрчем, в ярко освещенном фойе было большое окно. От вида на Гудзон и крыши домов нас отгораживал тюль, а подоконник был достаточно широким, чтобы я могла встать на колени и спрятаться за плотной шторой.

Я села на подоконник и задернула шторы. Он спросил, как мы собираемся это делать — я ответила, что пока не знаю, но уж как-нибудь. Он залез на подоконник вслед за мной и мы правда как-то отчаянно умудрились справиться в этой тесноте, пока он не протолкнул член мне в рот так глубоко как только можно, и не кончил в горло.

Я сглотнула и хихикнула, отдернув тюль и окинув взглядом мой город — потому что в тот момент каждая деталь была прекрасна.

Митч.

27 февраля 2015

Почти десять лет назад, считай, что в другой жизни.

Когда мы познакомились, он спросил, не слишком ли я мала, чтобы пить. В ответ я набрала полный рот отменного виски через трубочку, выплюнула ему в лицо и затем слизала все подчистую.

Я была слишком мала, чтобы пить.