Мужчины увлеченно беседуют, а я слышу, как звонит в прихожей телефон. Кто бы это мог быть? Никто ведь не знает, что я дома? Близкие в курсе моего переезда… Опасливо поднимаю трубку и осторожно отвечаю настойчивому абоненту.

– Полина, это Оля! Прости, что звоню на домашний, папа сказал, что тебя выписали. Почему-то я не сомневалась, что ты поедешь в свою квартиру, – вздыхает Олька. – Вы все-таки разводитесь?

– Оленька, что-то случилось? Я собираюсь жить с твоим папой, слышишь? Просто заехала забрать кое-какие вещи, документы, выбросить ненужное и… Я не отступлюсь, детка. Говори, что стряслось?

– Поль, ты можешь приехать в больницу? Мы с мамой сейчас поедем к папе. Не хочу, чтобы она его обхаживала, – шипит Оля в динамик. – А повезет нас дядя Кирилл. Я хочу, чтобы ты сидела у постели папы, как жена… Пожалуйста… Ты сможешь? Я хочу, чтобы у вас снова стало все хорошо… Как прежде…

– Конечно, зайка. Приеду. Уже выезжаю.

Полина.

У меня болят ноги… А еще я не видела дочурку и безумно скучаю по ней. Наверное, любящая мать отказалась бы от визита в больницу, но я без раздумий соглашаюсь ехать к мужу. Зачем мне туда ехать, с кем бороться? Ради чего? Вопросы кружатся в голове, как стая черных ворон. Трясу головой, словно это поможет мне от них избавиться, и возвращаюсь в кухню.

– Полина, что-то случилось? – встревоженно протягивает Караваев.

– Вы сможете подбросить меня до больницы? – отвечаю тихонько.

– Что-то с Родионом? Да, конечно, – не дожидаясь моего объяснения, произносит Егор. – Мужчины, пожалуй, хозяйке надо собраться. Давайте перенесем разговор на другое время и место.

Журавко назначает Петру время допроса. Называет адрес управления и, торопливо подхватив папку со стола, идет в прихожую. Устало выдыхаю и бреду в душ. Бороться с Альбиной я не собираюсь, но и выглядеть жалкой замарашкой не хочу… Быстро мою голову, сушу волосы феном и облачаюсь в джинсы и объемную толстовку. Макияжем пренебрегаю. Не хочу заставлять Караваева ждать, да и вообще… Красивая теплая куртка, недавно купленная для меня Родионом, осталась в квартире Максима Игоревича. Распахиваю старый шкаф и выуживаю не менее старую куртку… Не знаю, что на меня находит: обида, непонимание, чувство невесомости в жизни – все смешивается, превращаясь в невидимую плеть… Или маленького злого зверька, кусающего в самый неподходящий момент. Не помнит он меня, не любит, хочет разводиться… Так пусть заберет вещи обратно! Не нужно мне от него ничего! Зачем мне наряжаться? Ради кого? Завтра же я поеду на завод и напишу заявление о досрочном выходе из отпуска по уходу за ребенком. Все, хватит! Не буду больше сидеть на шее Родиона.

– Успокойся, Поля… Дыши и поезжай к мужу, – уговариваю, глядя на свое отражение в зеркале.

Запираю дверь и семеню к машине Караваева. Егор помогает мне сесть и загружает в багажник сумки с вещами. Может, я зря их собрала? Чертовы вещи и игрушки? Зря еду в больницу и собираюсь переезжать в квартиру мужа?

– Что-то вы приуныли, Полина, – многозначительно вздыхает Егор.

– Как-то навалилось все разом… Не понимаю, как поступить правильно? Он меня совсем не помнит… Может, не стоит держаться за этот брак?

– А вы поступайте, как говорит сердце. Понимаю, что мой совет прозвучит глупо и банально, но…

– Нет, что вы! Спасибо вам… Я никогда не выгрызала у жизни блага… Знаете, как сложно переделывать себя?

– Понимаю… Но и отпускать из рук счастье будет глупостью, Полина Романовна. Берегите свою семью, как можете.

Слова Караваева дарят сердцу кратковременный покой. Может, зря я себя накручиваю? В конце-то концов, у меня есть право быть рядом с мужем. Прихрамывая, поднимаюсь по ступенькам крыльца и дергаю дверь в больницу. Караваев обещал подождать меня и довезти до дома. На ходу снимаю куртку и встряхиваю пушистыми распущенными волосами. Издали замечаю сидящих возле палаты Родиона охранников. Подхожу ближе, заслышав голоса. Вскидываю ладонь, чтобы постучаться в приоткрытую дверь и тотчас бессильно ее роняю…

Голова Альбины покоится на груди Родиона, а его ладонь поглаживает ее плечи. Не знаю, что останавливает меня от последнего, решительного шага – ее наглость или его взгляд? В нем сейчас столько тепла… Он помнит ее… Свою жену и мать Оленьки… Смотрит с такой нежностью и любовью, что хочется… Пожалуй, сдохнуть мне хочется… Или скулить, свернувшись в клубок. Его чувства открытые и искренние, незамутненные настоящим… Чувства из прошлого…