Молоко. Молоко я с детства не люблю, во всяком случае, коровье. У бабушки была коза, а после козьего молока, коровье как вода. Как молочное мороженое после пломбира в шоколадной глазури. Козье я усиленно пил, чтобы вырасти. Козье молоко всегда разное на вкус: то просто травяное, то ромашковое, то со вкусом зверобоя или горькое от полыни. И где только эти козьи морды ее находят. Если бы я знал в те времена про абсент, я бы с большим усердием отнесся к изучению данного вопроса. Но тогда меня занимал только один вопрос, если я буду пить больше молока, я еще больше вырасту? А, если совсем не буду пить, стану карликом?

Конечно, молоко надо пить. Но до тех пор, пока оно на губах не обсохло. А вот когда обсохло, тогда полезнее абсент. К сожалению, старушка подогнала не тот продукт. Если я сейчас хряпну пару кружек молока, это спровоцирует такой путч и восстание на Желудочно-Кишечном тракте, что народные волнения не утихнут до утра. Видимо лактаза лактозу не переваривает, но зато китайцы живут дольше.

Теперь яйца. Яйца – это всегда круто, даже если это не божий дар, а яичница. Эталон белка по версии ЮНЕСКО. Кстати, яичница – отличная идея. А может выпить сырыми, чтобы не возиться? Главное, натрий-хлор где-нибудь добыть. А как же сальмонеллез, петушиный гриб, куриная слепота? Последнее, по-моему, просто цветы: лютик едкий, а не болезнь. Но народ-то врать не будет? Даже если нет куриной слепоты, точно есть куриная безмозглость. А, ну это точно чисто женская болезнь, и мне, по-видимому, не грозит.

И все-таки лучше яичница – sunny side up – «солнечной стороной вверх!», как говорят французы, чисто по-английски. И я начал искать сковороду.

Удивительно, но в доме было все, как будто хозяйка просто выехала погостить на тот свет, но обещала вернуться. Надеюсь не сегодня. И я снова вспомнил Арью.

Все кухонные принадлежности: вилки, ножки, ножи; посуда, кастрюли оказались на месте. Сковородок было несколько. Не дом, а музей быта. Я нашел даже соль. Кристаллики перекатывались друг через друга, когда я наклонил баночку. Или крышка хорошо притерта, или дом действительно не пропустил сырость внутрь себя.

Из окна кухни был виден уличный журавль и памятник воинам-освободителям. Ведро я без труда нашел в сенях. Целых два ведра висели на длинных гвоздях, вбитых в стену, почти у самой двери. Когда я уже вытаскивал ведро воды из колодца, опасаясь, что сейчас «журавль» выдернет меня вместе с ведром… Подошла женщина и помогла мне не стать Буратиной, болтающимся в воздухе. Сказала, что конструкция данного колодца действительно неудачная и несбалансированная: одному трудно справиться с ведром. И посоветовала за питьевой водой ходить к колодцу возле церкви.

Когда я намыл чугунную сковороду средних размеров, и наблюдал, как капли воды скатываются с ее поверхности… Только тогда я осознал, какой же я идиот, обвинив во всем духов Арьи, которые высосали мой мозг. Прежде чем намывать чужую сковороду, надо было сначала решить, на чем я ее буду разогревать? Печь топить запрещено!

Нифига меня не остановишь, уж если я решил, сырые яйца есть не буду. Сейчас пойду в огород, наберу какого-нибудь мусора под кустами крыжовника и запалю костер, сожгу пол деревни, но яичницу зажарю. Я видел в Летуново несколько сгоревших домов: видимо тоже яичницу готовили. И тут я вспомнил историю с той самой «картошки».

***

На самом деле мы не собирали картошку, мы работали на току. Перелопачивали зерно из одной кучи в другую, чтобы оно не прело, а сохло. Возможно, даже грузили в трактора, но это я плохо помню. Работа была пыльная, но более легкая, чем картошку под дождем собирать. И у нас был большой обеденный перерыв – два или даже три часа. Мы возвращались в дом, где девушка Маша, освобожденная от полевых работ, кормила нас обедом. Также она кормила нас завтраками и ужинами. После обеда у нас оставалось время поваляться на кроватях и даже вздремнуть, прежде чем снова тащиться на ток. Можно сказать, фиеста. Только в наших краях фиеста в сентябре-месяце очень убогая. Она и летом-то никакая. И вот вместо послеобеденного отдыха, я предложил Юрику истопить хозяйскую баню, чтобы помыться после работы. У Юры фамилия была очень необычная, то ли Рябоконь, то ли Конская кожа, то ли все вместе. И он упирался всеми четырьмя копытами, чтобы только не работать. Но я со своим хозяйственным напором и личным примером, кого угодно заставлю на себе воду возить. Колонка была не у самого дома, а уж баня, вообще, хрен знает где, почти в овраге, на краю усада. Уж, если так боишься пожара, лучше совсем не мыться, чем ставить баню у черта на куличках. Вода нам далась очень тяжело, Конь все время взбрыкивал и пытался покинуть дистанцию. Но мы натаскали полный бак для горячей воды и бак для холодной. А с дровами был полный пролет. В полях, в принципе, плохо с дровами. Мы собрали весь мусор во дворе и огороде, какие-то доски, поломали часть сгнившего забора, стырили два березовых полешка у соседей, которые те не успели спрятать. Затопили печь, и ушли на работу. Вечером мы нашли баню совершенно холодной, вода в котле была чуть тепленькой.

«Мы с тобой прямо как китайцы, – сказал тогда Юра, – они запустили ракету в космос. Ракета пролетела три метра, и кончились дрова»

Да. Прошло двадцать лет. И где теперь китайцы? Мы-то все там же. На том же самом месте. В нетопленной бане. Сковородку вскипятить не на чем!

***

Возможно, растопи мы тогда баню, мы бы изменили судьбу страны, и до сих пор бы смеялись над китайцами. Неисповедимы Законы Вселенной. И во всем виноваты мы с Юркой. Потому что нельзя бросать начатые дела.

***

Посещение прошлого дало свой результат. Я понял, что Маша не топила печь, чтобы накормить нас обедом или ужином (дров то не было!). И тут же обнаружил электроплитку, которая стояла буквально перед моим носом. Конечно, Маша не готовила на электроплитке, она готовила на плите. Я даже вспомнил, как мы добывали газовый баллон в колхозе, но это уже не имело никакого значения.

Плитка заработала не сразу. Сначала пришлось включить пробки в доме, но с этим я быстро разобрался. Водрузив сковороду на светящуюся спираль, я снова вспомнил Машу.

***

Маша специализировалась на кафедре молекулярной биологии, а я на кафедре зоологии. Где мы с ней пересеклись, я не очень понимаю. Но это точно была не защита дипломов, а много раньше. Она читала доклад о своей работе на кафедре. Возможно, это был семинар, когда всему курсу читали молекулярную биологию. Доклад начинался примерно так: «Известен факт, что если человек поест свиное сало на голодный желудок, то молекулы свиного жира могут откладываться в организме человека в неизменном виде (перевожу: в свинячьем виде?!) и далее не принимают участия в метаболизме». И я видел собственными глазами, как завкафедрой, умнейшая женщина, доктор биологических наук в этот момент кивает головой, подтверждая, что действительно, это так. Далее Маша рассказывала про свои опыты, но судьба белых крыс меня мало интересовала. Я до сих пор воспринимал бы это как научную ересь, если бы мой научный руководитель не рассказал то же самое о свиньях. Он какое-то время жил на побережье то ли Азовского, то ли Каспийского моря и там свиней откармливали рыбой. Так вот он говорил, что свинину есть, было невозможно – полное ощущение, что ты ешь рыбу. А что нам говорит школьная наука? Что все белки в процессе пищеварения расщепляются до аминокислот, из которых потом синтезируются белки человеческого тела, согласно генетическому коду.