О точном месте, где произошло сражение, ученые спорили очень долго. Грандиозное комплексное исследование этого вопроса было проведено в 60-х гг. XX в. в ходе экспедиций под руководством Г.Н. Караева. Окрестности озера исследовались археологами, этнографами, геодезистами, акватория озера была исследована гидрологами, а дно – водолазами. В результате была реконструирована схема событий, которая по сей день является самой аргументированной версией локализации битвы[163].
Вместе с тем говорить о месте с полной уверенностью нельзя и теперь. Даже битвы, произошедшие на земле, редко оставляют после себя заметные археологические следы. Особенно если это битвы средневековые. Во-первых, никто не оставлял оружие, сделанное из ценного тогда железа, валяться на поле боя. Что-то могло затеряться в траве, наконечник стрелы мог зарыться в рыхлый слой почвы, но в этом случае шансов сохраниться на протяжении столетий у него практически не было. Львиная доля имеющегося археологического материала: мечи, наконечники стрел и копий, ножи – происходит из памятников, сокрытых в толще земли: могильники, занесенные культурными напластованиями городища и селища, клады и пр. На поверхности земли металл съедается коррозией довольно быстро. Во-вторых, брошенные на поверхности земли тела людей и животных тоже довольно быстро «утилизируются» животными и микроорганизмами. Автор этих строк сам был свидетелем, как останки лося, убитого в лесу браконьерами, практически полностью исчезли за пару лет. Дикие звери находят применение всему: и мясу, и шкуре, и даже костям. В-третьих, если у участников битвы была возможность похоронить своих павших, то делалось это не на поле битвы. Изыскивалась возможность, уходя, взять с собой тела и похоронить их дома, чтобы близкие могли проститься и похоронить мужей и сыновей должным образом. Поэтому даже после маленькой деревушки в земле остается существенно больше следов, чем после грандиозной битвы.
В контексте обсуждения проблемы «что может остаться после битвы» нередко вспоминают шлем отца героя настоящей битвы Ярослава Всеволодича, который, как известно, был им утерян в после поражения в Липицкой битве. Однако в данном случае нужно принять во внимание, что шлем был найден в 1808 г. крестьянкой Ларионовой не прямо на месте битвы, а в двадцати верстах от него. Кроме того, внутри шлема лежала свернутая кольчуга. Если допустить падение шлема с головы князя вполне возможно, то предположение, что князю удалось в спешке выскользнуть и из собственной кольчуги, идет против всякого вероятия. То есть мы имеем дело не со случайной потерей, сделанной во время бегства. Сложить кольчугу внутрь шлема можно было только для того, чтобы припрятать их. То есть мы имеем дело не со случайно провалявшимися в зарослях орешника на протяжении шести столетий элементами вооружения, а с обнажившимся кладом. А это совсем другое дело.
Если земля крайне плохо сохраняет след битв, то вода делает это еще хуже. Дело даже не в окислении, а в том, что постоянное движение воды разносит и размывает следы гораздо интенсивнее, чем это происходит на твердой стабильной почве. Кроме того, если говорить о Чудском озере, дно его сильно заилено. Ил, постепенно уплотняясь, может значительно уменьшить глубину водоема, сокрыв древние донные отложения более поздними. Хотя этот же ил может сыграть и положительную роль, приготовив будущим исследователям приятные сюрпризы. По словам гидробиолога, доктора биологических наук, профессора В.Ф. Шуйского, «илам из Чудского озера деться некуда, площадь большая, притоков много, а вытекает только Нарва. Взвешенных веществ в воде очень много, и скорость седиментации (заиления) там большая, слои ила накопились с тех пор многометровые. Латы и оружие должны быть там (если они там действительно туда попали, конечно), но под толстенным слоем более поздних илов. Кстати, возможно, что даже и в более сохранном состоянии, чем можно предположить для такого срока: ведь, судя по всему, редоксклин (раздел верхней, кислородной и нижней, бескислородной зон) там в илах неглубоко, основная масса ила анаэробна, а уж там, где металлические артефакты, кислорода точно нет – дальше ржаветь не должно. Берег, правда, частично заболочен, но рН все же слабощелочная, а не кислая – что тоже хорошо против коррозии металла»[164]. То есть под глубоким слоем осадочных пород при использовании мощной техники можно обнаружить некие остатки былой битвы. Но их залегание, во-первых, должно быть очень глубоко под слоем осадочных пород. Во-вторых, может находиться с некоторым смещением относительно места битвы.
Дискуссия по поводу места битвы немало бы удивила новгородского летописца, если бы он имел возможность о ней узнать. Уж место-то он указал с самой максимальной точностью: «Поставиша полкъ на Чюдьскомь озере, на Узмени, у Воронея камени». Вне всякого сомнения, средневековый новгородец без особого труда отыскал бы это место по указанным координатам. Почему же у современного читателя остаются вопросы? При прочтении летописного текста воображение рисует какую-то Узмень (речушку и деревушку) и возвышающуюся над берегом скалу, называемую Вороний Камень. Некоторые авторы смело идут за своим воображением, именно таким образом и указывая место битвы. Например, именно так и сделал видный советский спортсмен и писатель Самсон Вольфович Глязер, автор нескольких научно-популярных книжек про Ледовое побоище. Он писал: «Уже с ночи Александр выстроил свои полки возле урочища Узмень – небольшой речушки у отвесного берега Чудского озера, где самая большая скала носила название „Вороний Камень“»[165]. Этот пассаж вызвал ироничный комментарий Г.Н. Караева. Дело в том, что ни Узмени, ни Вороньего камня на современной карте Чудского озера нет.
Куда ж они подевались? Странно, что любители конспирологических теорий до сих пор не обратили внимания на этот факт. Однако, упреждая возникновение предположений о происках фальсификаторов истории, следует отметить, что топонимика – явление весьма изменчивое. Названия могут меняться на памяти одного поколения.
С Узменью дело обстоит довольно просто. В общем и целом понятно, что Узмень – это узкое место между Чудским и Псковским озерами, которое теперь именуется Теплым озером. Более того, на берегах этого узкого места на старых картах отмечен населенный пункт с названием Измень. Теперь этой Измени нет, а на ее месте располагается эстонский поселок Мехикорма. Но поселение было. Кроме того, топоним Узмень встречается в русской топонимике довольно часто. Причем практически всегда деревни с таким названием располагаются у узких мест, проливов между двумя крупными водоемами. Ближайшая такая Узмень – деревня Узмень Куньинского района Псковской области. Она стоит на узком проливе между двумя большими озерами: Жижицком и озером Жакто. Есть деревня Узмень Боровичского района Новгородской области. Она располагается на берегу озера Пирос, на узком проливе, который отделяет основную акваторию озера от весьма объемного залива. Похожим образом расположена Узмень Фировского района Тверской области. Там узкое место располагается между безымянным плесом на реке Шлине и озером Глыби.
А вот с Вороньим Камнем сложнее. Указание на этот географический объект было необходимо летописцу потому, что узкая горловина между двумя озерами тянется на довольно большом расстоянии. Поэтому без уточняющего указания было не обойтись. Понятно, что Вороний Камень где-то и сейчас стоит, но таким образом больше не называется. Есть, впрочем, Вороний остров. Однако рельеф этого острова вполне равнинный. По крайней мере, сейчас.
Хотя в прошлом все было иначе. Трудно сказать, насколько иначе, но то, что рельеф местности и очертание береговой линии озера изменились, – установленный факт. Много интересных и важных фактов было выявлено в ходе подводного исследования акватории озера в 1958–1959 гг. Оказалось, современный уровень воды в озерах находится существенно выше, чем он был в древности. На дне у берегов обнаружены остатки построек, стволы деревьев, до сих пор держащиеся корнями за почву – множество свидетельств того, что раньше эта территория была не дном озера, а его берегом. Более того, водолазы обнаружили, что остров Вороний и остров Городец составляли единый кусок суши. Причем под водой, на том месте, где в древности была суша, обнаружен большой массив бурого песчаника. Массив довольно большой – 200 метров длиной и 180 шириной. Г.Н. Караев предположил, что ранее этот выступ был гораздо выше: он возвышался как большой холм над островом. Но потом, после подъема воды, был размыт. По предположению Г.Н. Караева, это и есть тот самый летописный Вороний Камень.
Конечно, это лишь предположение. Точно установить, какой высоты был этот выступ породы до затопления теперь невозможно.
Открыли водолазы и еще одну интересую вещь. К этому выступу песчаника примыкают руины укрепления: «На юго-восток от этого останца, от его юго-западного и северо-восточного концов, по направлению к современному берегу о. Вороний, обнаружены остатки искусственной кладки разной сохранности на различных участках. Будучи частично сложена, а частью навалена из валунов, глыб песчаника, кусков известняка, она, как можно предполагать, являлась каменной основой земляного вала. В настоящее время земля и песок размыты и унесены водой, а камни в своем большинстве развалены во время штормов, которые особенно часты в этих местах осенью, и весенних ледоходов»[166]. Эти руины дали повод к размышлениям. В конечном итоге, сопоставив все данные, Г.Н. Караев пришел к следующему предположению: «Обнаруженное экспедицией сооружение является остатками укрепленного городца – „старого“ городца, в отличие от которого летописец назвал в 1462 г. городец, построенный на том месте, где сейчас находится дер. Кобылье Городище, „новым“; гигантский же останец, к которому примыкает старый городец, является упоминаемым летописью под 1242 и 1463 гг. Вороньим Камнем. Не случайно остров, на котором был сооружен этот городец, получил название Городищенский, а после того, как от него позднее отделился островок, на берегу которого остался стоять Вороний Камень, последний стал называться Вороньим»[167].
Если верно это предположение, то у Александра был дополнительный стимул отойти именно к Вороньему Камню: имевшийся там городец мог стать опорным пунктом для оказания сопротивления случае, если полевое сражение было бы проиграно.
Впрочем, следует еще раз оговориться, что это всего лишь гипотезы. Существовал ли городец в 1242 г., возвышался ли массив песчаника над поверхностью острова, выяснить со стопроцентной точностью невозможно. Сейчас на возвышающийся над водой утес остров Вороний вовсе не похож. Не исключено, конечно, что именно этот остров и имел в виду летописец, когда говорил о «Вороньем камне», но такое отождествление не может считаться бесспорным, поскольку камень есть камень, а не остров. Возможно также, что Вороний Камень находился где-то неподалеку от Вороньего острова. Скопление на небольшой территории однотипных называний различных географических объектов встречается нередко.
Данная версия могла бы считаться бесспорной. Но есть обстоятельство, которое не позволяет считать вопрос закрытым.
Помимо Вороньего острова на берегу Чудского озера есть еще один географический пункт, имеющий «воронью» топонимику – это Varnja, маленькая деревушка в эстонской волости Пейпсиээре. По-русски эта маленькая деревушка именовалась Вороньей. Никаких особенных скал или камней там тоже нет. Но ведь и на острове мы не видим ничего подобного, выдающегося. Однако факт – эта деревушка тоже находится недалеко от узкого участка между Чудским и Псковским озерами. А кроме того, соседствует с узким заливом, который глубоко вдается в западный берег Чудского озера. Этот залив тоже вполне мог быть назван узменью – узким местом. Так, может, битва была не у восточного, а у западного берега Чудского озера?
Есть и еще одна версия, что битва состоялась у восточного берега, но несколько южнее – там, где расстояние между западным и восточным берегами самое минимальное. На западном берегу этого узкого пролива («узмени») находится эстонское селение Мехикоорма, а восточном – русское – Чудская Рудница. Согласно этой версии, именно около Чудской Рудницы и было построено войско Александра Невского. В пользу этого варианта есть несколько вполне весомых доводов. Во-первых, переход через озеро при движении между Эстонией и Новгородом проходил именно там. Это логично: пересечение водоема, прочность ледового покрова которого не внушает особого доверия, имеет смысл именно в самой узкой части. То есть немецкое войско, отправившись в ответный поход на Новгород, должно было выйти к берегу реки в районе этого перехода – около Мехикоорма. Наличие там районов, обжитых еще в эпоху Средневековья, подтверждается археологическими данными. Во-вторых, озеро большое, и поэтому построить свое войско Александр должен был в таком месте, в котором его сразу бы увидели немцы. Если бы он встал у острова Вороний Камень, а рыцари вышли к озеру в районе Мехикоорма, шансов быть замеченными у русских не было бы совершенно. Они бы так и простояли, в ожидании врага, тогда как рыцари, спокойно переправившись по льду, могли беспрепятственно двинуться на оставшийся без защиты Новгород. А если Александр стоял у Чудской Рудницы, то ни не заметить его, ни пройти к Новгороду немцы не могли. В-третьих, у Чудской Рудницы на холме был-таки камень – большой валун, о котором рассказывали местные жители. Да и не только валун. Интересную фиксацию местных сказаний произвел академик М.Н. Тихомиров. Источником его сведений стал Иван Николаевич Ларионов – псковский краевед, художник и директор Псковского музея-заповедника. Тихомиров писал: «По моей просьбе он дал такую справку, которая здесь приводится целиком: „К вопросу о месте Ледового побоища. 1. У одного эстонца (фамилию не помню) в с. Изменка (Узмень) была собрана довольно солидная коллекция фрагментов вооружения, собранных на берегах Теплого озера. 2. У селения „Чудская Рудница“ близ восточного берега Теплого озера имеется холм, на вершине которого находился валун с изображением Голгофы (XIII–XIV вв.) и каменный крест XV–XVI вв. По сообщению старого рыбака, сюда до революции ежегодно весной приходил крестный ход из Печерского монастыря и духовенство совершало панихиды по убиенным воинам (записан в 1930 г.) 3. У селения Самовлва (колхоз „Волна“) в 2 километрах к западу находится Вороний остров. До 1921 г. на поверхности воды выделялся большой валун, который рыбаки называли „Вороньим камнем“. Этот камень был взорван рыбаками для свободного судоходства. В нескольких километрах к югу от Чудской Рудницы на берегу Теплого озера имеется большой валун, который рыбаки называют „Вороньим камнем“»[168].
Кажется, после такого набора фактов сомнений больше не должно остаться. Однако к этим сведениям тоже необходимо относиться с определенной осторожностью. Насколько слова местных рыбаков, которые, очевидно, в 30-х гг. XX в. в той или иной степени были осведомлены о причинах интереса ученых к их рассказам, можно считать фиксацией действительного положения дел? Ради красного словца они могли показать заезжим ученым все, что угодно: не только множество Вороньих камней, но и прямого потомка коня Александра Невского собственной персоной. Да и сам И.Н. Ларионов, местный краевед, принимая в гостях академика, вполне мог из лучших чувств снабдить именитого гостя той информацией, которую тому приятно было слышать. Тихомиров склонялся к версии о том, что битва состоялась у Чудской Рудницы – и И.Н. Ларионов нашел ему не один, а целых три Вороньих Камня в непосредственной близости: валун на горе, взорванный валун на острове и «оставшийся в живых» валун к югу от Чудской Рудницы. Такое их обилие должно было взывать у М.Н. Тихомирова определенные подозрения: если Вороний Камень был приметным ориентиром, их не могло быть много. Но поскольку все рассказанное хорошо укладывалось в концепцию, обилие Вороньих камней на единицу площади академика не смутило. Он подытожил: «Показания И.Н. Ларионова, как видим, имеют большой интерес. На словах он добавлял, что остатки оружия выбрасывало на берег Теплого озера после бури. Это еще раз ведет нас к Теплому озеру и „узмени“, самому узкому месту в Теплом озере»[169].
Как видим, академик М.Н. Тихомиров собрал немало интересных доводов. Однако не все они могут быть приняты безоговорочно. Во-первых, «показания местных жителей» – источник в данном случае крайне ненадежный, поскольку сложно допустить наличие у них «не замутненного» образовательной системой сознания. Они, конечно, не могли не знать про Ледовое побоище. Значит, такое обилие Вороньих Камней в месте, понравившемся академику, – дело не случайное. Во-вторых, металл не может быть выброшен штормом на берег – такое движение шло бы в разрез с законами физики. Прибой может обнажить металл, сохранившийся в толще осадочных пород на берегу, но никак не может поднять древний меч, кольчугу или копье со дна. В-третьих, до противоположного берега по кратчайшей – менее 7 километров. А если учесть, что в древности уровень воды был ниже, то 7 верст никак не получается.
Автор этих строк склоняется к версии, согласно которой битва состоялась все-таки у Вороньего острова. Решающим фактором можно считать слова летописи о том, что после победы русские войска гнали немецких рыцарей семь верст до берега. Именно такое расстояние и отделяет остров от западного, немецкого («Суболического», согласно тексту летописи) берега озера. Если предположить, что битва имела место у западного берега, то пришлось бы с необходимостью предположить, что рыцари после поражения побежали не прямиком домой, а решили зачем-то совершить восьмикилометровый кросс вдоль берега, прежде чем выбраться на сушу. Такое можно было бы предположить, если бы берег был бы скалистым и недоступным для выхода. Но, как было сказано, Чудское озеро со всех сторон окружено равнинными берегами. Многие берега заболочены, но в холодное время года, когда земля скована льдом и снегом, выбрать место для высадки не так сложно. Бежать вдоль берега никакого смысла не было. Впрочем, и версия академика Тихомирова тоже имеет право на жизнь.
Итак, общая канва событий в «традиционном» изложении выглядит так: новгородцы под командованием Александра совместно с отрядом «низовцев» (то есть суздальцев), возглавляемых братом Александра Андреем, «изгоном», неожиданно берут захваченный немцами Псков, а затем вторгаются в земли чуди. Понимая, что своими силами ему не справиться, епископ Дорпатский обращается за помощью к рыцарям Ливонского ордена. Магистр немедленно откликнулся и привел с собой «многих отважных героев, смелых и отборных»[170].