Я провела ладонями по его груди, рассматривая чернильные перья феникса. И только сейчас заметила, что сквозь широкие линии словно просвечивает… сердце. Новая тату. Сердце феникса там же, где и сердце Гоши. Анатомически правильное, бордово-красное, с прожилками вен. И… оно кровоточило.
- Новая? – спросила я сипло. Голос почти пропал от волнения.
- Да, - ответил Гоша. – Недавно Мишка закончил.
- Сердце в крови?
Он только прикрыл глаза, подтверждая.
- Из-за меня?
Гоша не отвечал, и тут я перепугалась окончательно. Этого быть не могло. Он приехал не поэтому. Такого просто не может быть. Неужели, Гоше больше нечего терять? Едва ворочая языком, я проговорила:
- Гош, пожалуйста, скажи, что это не из-за Кати? Ее ведь не забрали?
- Что? Катя? Причем тут Катя? Это же не она выдрала мне сердце из груди, словно так и надо, - возмутился Фенов.
- Слава богу. Господи, я уже думала…
- Что ты думала? - разозлился он. – С чего ты вообще взяла, что Катю у меня заберут?
- Я слышала, как ты говорил с адвокатом. С Федором. Он сказал, что шансы… И суд…
Гоша тоже сел, потер лицо руками, запрокинул голову к потолку.
- Капец, Ирс. Я все это время пытался свыкнуться с твоим решением, но все равно не могу понять, какого хрена, ты со мной ничего не обсудила? Подслушала, ни черта не поняла и слиняла. Кто так делает? Что за детский сад? Катька и то умнее бы поступила.
Гоша встал, натянул майку, боксеры. Бросил мне:
- Одевайся.
Я ушла в гримерную часть студии, где осталась моя одежда.
- Пошевеливайся, - поторопил меня Гоша.
Я вся напряглась. Словно не было той идиллии, гармонии, равновесия, что мы достигли, занимаясь любовь. Он злился на меня снова. Стало почти физически плохо. Не потому что он снова стал жестким, а от того, что я понимала – это моя вина. Я сама его таким сделала. Очевидно, решение уехать не было благом для него и Кати. Но хотя бы они вместе. Я все это время ужасно боялась, что суд встанет на сторону бабушки.
Едва я оделась, Фенов взял меня за руку и потащил на улицу. По дороге он позвонил Эле, отчитываясь об окончании съемок.