Конечно, нет. Прячется, наверное. Смотрит, с кем я пришел. Кроме него, за нами наверняка следили люди из КГБ.

Наружное наблюдение. Но эти спрятались тщательно. Не найдешь, как ни старайся.

— Сейчас будет, — я тоже осматривался. — Может, в столовой сидит? Или в скверике?

Рядом со зданием когда-то стояла церковь. Ее снесли в тридцатых. И вместо этого разбили скверик.

Сейчас там тоже полно народу. Люди сидели на скамейках. Или торопливо шли по делам. Выходили на Остоженку, пардон, Метростроевскую. И бежали дальше по тротуару.

— Да не, — Джексон поежился на прохладном ветру. — Спрятался внутри. Чай пьет. Или чего покрепче.

Но я уже заметил Серегина. Вон он. В самом деле, стоит у скверика. Я позвал спутника. И пошел к похитителю.

— Это и есть иностранец? — подозрительно спросил Серегин. — Вы кто? Как вас зовут?

Сорокин благожелательно улыбнулся. Продемонстрировал белые зубы. Протянул руку.

— Здравствуйте, меня зовут Гарри Джексон. Я коллекционирую картины. Пожалуйста, покажите вашу.

Серегин чуток успокоился. Услышал английскую речь.

— Чего это он?

Я перевел. Серегин даже чуток улыбнулся. Приветливо.

— А вот это другое дело. А откуда он?

Я посмотрел на чекиста.

— Он из Америки. Само собой. Приехал сюда на симпозиум. Выступает там. И еще одновременно интересуется искусством. И что самое главное, у него есть деньги. Если картина подлинная, он готов уплатить аванс. Прямо сейчас.

Серегин подобрел еще больше.

— Это хорошо. Пойдем, покажу.

И мы пошли через сквер. Вглубь дворов. Иногда Серегин незаметно оглядывался. Смотрел, нет ли за нами хвоста.

А еще настороженно сканировал Джексона взглядом. Справедливо полагал, что он из органов. Но Сорокин хорошо играл роль. В ответ на подозрительные взоры безмятежно улыбался. И Серегин вроде успокоился.