- Только он в бессознательном состоянии, Альбус!

Что-то в моей душе болезненно колет, когда я слышу нотки паники в голосе всегда невозмутимого профессора зелий, когда он говорит о моем состоянии. «Твоего профессора», - отзывается голос внутри меня. - «Я точно знаю, я чувствую». Понимание того, что со мной впервые заговорил фамильяр, выводит меня из полудремы. Я по-прежнему лежу с закрытыми глазами.

«Не мучь его, хозяин. Открой глаза. Я покажу тебе то, что он чувствует. Ты увидишь и тоже поймешь. Верь мне…»

Я открываю глаза, пытаясь скрыть оторопь, возникшую у меня при мысли о том, каким образом И-Драйг Гох будет показывать мне истинные чувства Северуса Снейпа. Неужели у меня теперь будет возможность видеть истинные эмоции? Интересно…

Как и следовало ожидать, я обнаруживаю себя в больничном крыле. Кроме живописной группы из всклокоченного Снейпа и застывшего в защитной позе директора в помещении больше никого не наблюдается. Снейп взглядом метает молнии в директора, а тот лишь недовольно хмыкает, глядя на подчиненного. Мне вдруг становится понятно, что он еще ни разу не видел Снейпа в таком состоянии, Дамблдор удивлен и даже немного напуган поведением зельевара. Я четко ощущаю, что директор отнюдь не настолько уверен в словах, которые говорит мастеру зелий о моем состоянии. Интересно. А затем я смотрю на Северуса. Под его глазами залегли болезненные тени, и как бы он ни старался скрыть волнение, в руках видна предательская дрожь, я словно слышу судорожно колотящееся в его груди сердце.

«Смотри внимательнее, хозяин…»

В следующую секунду мое зрение меняется. Цвета становятся контрастнее. И я ощущаю, как магия, исходящая от двух стоящих неподалеку волшебников отражается в моей собственной душе, рисуя точную картину их эмоций.

Эмоции директора меня не занимают, а вот Северус.

Я никогда не задумывался над тем, как нарисовать страх. Какой у него цвет, у страха? Я смотрю на Северуса и понимаю, что у страха много оттенков: это и чернота, образовавшаяся в груди, это яркая боль, терзающая душу, это острая мертвенно-бледная стрела, пронзившая сердце. Меня словно волнами окатывает чувство беспомощности и вины, исходящее от всегда невозмутимого ехидного профессора зельеварения. Открытие настолько поразительно, что я не могу сдержать удивленного возгласа.

Директор тут же оборачивается ко мне, и его глаза вспыхивают радостью, когда он видит, что я пришел в сознание. А вот Северус не спешит оборачиваться. У его страха появляется непонятный мне оттенок… он медлит, а я не могу определить, что же такого необычного в его эмоциях.

«Он боится, что ты не дашь ему объясниться…» - подсказывает мне дракон. - «Выслушай его, ты видишь, насколько ты для него небезразличен, хозяин… не руби с плеча».

- Директор… - хрипло произношу я, - оставьте нас… я все объясню позже.

Я вижу, что Дамблдор просто обескуражен моей просьбой. Знамо ли дело? Стукнутый на голову студент затевает непонятную авантюру, попадает в больничное крыло, и первое, о чем он просит, придя в сознание, это оставить его наедине с любовником, а не потрудиться дать объяснения своему поведению.

- Прошу, директор, пожалуйста…

И Дамблдор, окинув взглядом меня, а затем Северуса, с легким поклоном выходит из комнаты, плотно притворив за собой дверь. В комнате повисает молчание. Я смотрю на спину своего профессора, его голова опущена, безвольно висящие по бокам руки сжаты в кулаки так сильно, что белеют костяшки пальцев.

- Северус, повернись ко мне… - тихо прошу я. - Пожалуйста.

Он оборачивается. И мы смотрим друг другу в глаза.

Я не способен описать того, что я вижу в его взгляде. Спокойном и нервном одновременно. На его лице не отражается ни одной эмоции, но его магия более красноречива. Ее палитра беспокойно меняется…

- Гарри… - одними губами произносит он, делая первый, неуверенный шаг к моей больничной койке.

- Сев… - шепчу я, - я такой дурак, Сев…