Я поднялась и решительно посмотрела на ар Нирна.

— Пойдём!

Как Викер ни вглядывался в темноту, никакой тропинки не видел! Нет, все-таки с этими монахинями иногда ощущаешь себя душевнобольным!

— Ты уверена, что нам нужно идти? — осторожно, чтобы не обидеть, спросил он.

Надеялся, она поймёт — он не боится идти, просто… не совсем понимает!

Она улыбнулась одними глазами и сказала:

— Знаки во всем, Викер! В том, как встаёт и садится солнце, с какой яркостью светит Луна, какова рябь на речной волне или седина на морде лесного зверя. Вопрос лишь в том, как прочитать их и понять, на что именно они указывают!

— И на что указывает наш знак? — уточнил он и только потом осознал, что не сказал ‘твой’, а сказал ‘наш’.

Она легкомысленно засмеялась и пошла вперёд.

— На что-то плохое! — донеслось до него.

Искренне проклиная все знаки и этот, конкретный, в отдельности, паладин заторопился за рыжей, пытаясь в темноте и сгущающемся тумане запомнить хоть какие-то ориентиры. Вокруг царила мёртвая тишина, странная даже для ночного леса. В тумане то и дело шевелились огромные тени, вздымали над головами крючковатые лапы. И как ни хотел Викер думать, что это всего лишь деревья, представлялось нечто такое, от чего пот струился по вискам и спине.

Тамарис вдруг остановилась как вкопанная, так, что ар Нирн едва не налетел на неё. Осторожно шагнув, встал рядом, плечо к плечу. И оторопел.

Сквозь туман пробивался зеленоватый свет, наводящий мысли то ли на гниль, то ли на ядовитые грибы, то ли на что-то уж совсем нездоровое. Сам туман танцевал — кружил воронки разной величины и глубины, из которых выглядывали лица, открывавшие в мученическом крике безмолвные рты. И постепенно рассеивался, обнажая круглую лысую поляну, по периметру которой стояли белые камни в подозрительных подтёках. Медленно, но неуклонно камни принимались светиться — один за другим, и чем ярче они светились, тем сильнее становились видны бурые пятна на их поверхностях.

Несмотря на леденящую жуть, чудилась в увиденном некая издёвка над наблюдателями. Будто тот, кто создал этот ужасающий театр теней, прятался неподалёку и хихикал, наслаждаясь реакцией зрителей! И от этого становилось ещё страшнее!

— Что это? — осипшим голосом спросил ар Нирн, сжимая повлажневшей ладонью рукоять верного меча. Единый, он ещё никогда не был так… испуган?

Очень осторожно, будто поверхности воды, Тами коснулась мыском сапога земли поляны. Мёртвой земли, похожей на серый прах. Из-под её каблука потянулись дымки…

Пока Тамарис шла к центру круга, образованного камнями, почва под её ногами искрила и дымилась, только что не корчилась от боли. Когда рыжая повернулась к Викеру, он увидел, что глаза её закрыты. Глазные яблоки подрагивали под веками, словно она видела страшный сон. Подняв руки, Тами вслепую шарила ими по воздуху, и от этого зрелища у паладина зашевелились волосы на голове.

Монахиня споткнулась… Чуть не упала.

Викер сделал движение вперёд, наступил на границу обычной земли и поляны, но рыжая резко выставила ладонь, запрещая.

— Стой там! — негромко приказала она. — Тебе сюда нельзя…