– Но арьергард идет следом…

– Арьергард никуда не идет! – прогремел герцог, и его дряблая старческая кожа на лице некрасиво затряслась от гнева. – Да пойми ты, нельзя тебе быть дитятей, нюни распускать! Капрал остается. Молчи! Он не служит тебе, он еще не успел дать клятву, все знают! Иди попрощайся с товарищем. А даст судьба, свидитесь еще.

Легкие, желудок, гортань Илии горели от боли, страха и ярости. Пылало его лицо, а изо рта валил пар даже в палатке с чугунной печью. Он вовсе не собирался скрывать, чего ему стоит молчать, стоять и говорить: «Есть, сэр». Он вышел на морозный воздух и втянул его так, чтобы холод немного остудил огонь внутри. Пошел первый снег. Невесомые пушистые снежинки припорошили землю, плечи и волосы Тристана. Он все слышал. И он зачем-то сказал: «Нормально». Илия пронесся мимо, как вьюга. У окопов они остановились. Илию била крупная дрожь, он признался:

– Мне стыдно.

– Да. Это тоже нормально.

Они домчались до блиндажа, осыпаемые жалящими вопросами однополчан. Илия беспардонно выгнал наружу одного из солдат. «Они не имеют права», и «нет, нет, нет», и «не успокоюсь». Тристан монотонно собирал его вещи, которые Илия лихорадочно выдирал у него из рук и бросал на койку. А Тристан снова собирал. На третий раз он пообещал: «Еще раз так сделаешь, и я тебе врежу. У тебя истерика». В подземной темноте Илия шарил глазами в поисках спасения. Наконец его взгляд зацепился за перевязь на постели Тристана.

– Пальеры обязаны держать обещания, верно? – спросил он, глаз не отводя от поблескивающей рукояти.

– Пожалуйста, не выдумывай сейчас глупостей.

– Ты дал мне слово…

– Илия, хватит! – Тристан впервые на его памяти повысил голос вне боя. – Знаю, что ты чувствуешь, и сожалею. Но мне плохо, мне очень плохо. Пожалуйста, заткнись.

Но Илия не обращал внимания на его просьбы. Он пер с завидной уверенностью:

– Ты дал мне слово, что принесешь присягу, когда я попрошу.

Тристан замер с охапкой вещей. Молчал, смотрел на него.

– Я прошу сейчас, – закончил Илия.

Рыцарь не реагировал еще минуту, а потом оборвал молчание.

– Зачем? Если мне суждено выжить и служить тебе, я и так это сделаю. Давай без сантиментов. Собирайся.

– В уставе есть параграф об Ордене. Рыцарь не может ослушаться сюзерена, и командование не вправе требовать от него нарушение клятвы.

– Ловко придумал, только это правило обычно не так работает. Пальеры клянутся в верности королю. А он главнокомандующий. Ты пока не король. И не главнокомандующий.

– В параграфе сказано…

– Пошел ты со своим параграфом! Это. Не так. Работает, – отчеканил Тристан.