— Ты не просто циник, а самоуверенный циник.

— Да не дергайся ты; они в жизни не узнают, что мы здесь побывали.

Он нырнул под крыло и выбрался обратно с одной из старых камер «Никон» — из тех, которые брал с собой в Город мертвых, — и парой фляжек.

— Это на всякий случай, если мы все-таки что-нибудь найдем, — пояснил Хилтс, подойдя к ней и вручая ей одну из фляжек.

Девушка повесила ее на плечо, и они, держась автомобильной колеи, двинулись к горловине каньона.

— Тут не только «хаммер» побывал, — заметила Финн, уставившись вниз на плотно слежавшийся, усеянный камнями песок. — Есть и другие следы, правда, слабые.

— Пустыня вовсе не так пуста, как некоторые себе воображают, — отозвался Хилтс. — Даже до войны на всей этой территории люди толклись, как на центральном вокзале. Англичане, французы, археологи, разведчики нефтяных месторождений. Еще раньше здесь орудовали итальянцы… Грациани проложил сотни миль колючей проволоки, чтобы парализовать действия повстанцев-сенусси. Потом здешняя местность стала полем деятельности глубинного патруля.

— Какого?

— Группа глубинных пустынных рейдов, их еще называли «пустынными крысами». Это были маленькие отряды коммандос, которых забрасывали в пустыню, чтобы изматывать немцев и итальянцев.

— Я думала, что такое происходило только на севере.

Хилтс наклонился и пальцами раскопал маленькую горку камней, из-под которой, как оказалось, торчал краешек старой консервной банки. Когда Финн взяла находку в руки, она увидела все еще различимую маркировку.

— «Солонина», — прочитала она.

— За некоторое время до того, как сюда заявился Адамсон, здесь побывали англичане. Скорее всего, вояки.

— Почему именно здесь?

— Мы находимся поблизости от трех границ: Судана, Египта и того региона, что раньше назывался Французской Экваториальной Африкой. Было время, когда такое место, особенно если рядом находилась вода, могло иметь стратегическое значение. — Он покачал головой. — Что ни говори, а время меняет все самым причудливым образом. Взять хотя бы побережье Нормандии: сейчас это всего лишь полоса пляжей, а шестьдесят лет назад там решалась судьба мира.

— Судя по всему, здесь ничего не решается, — заметила Финн.

— Почем знать, — отозвался Хилтс.

Они продолжили путь вперед и наконец добрались до входа в каньон. Ширина расщелины составляла не более пятидесяти футов, причем одна скала выступала чуть больше, чем другая, затеняя проход и делая его в некоторых ракурсах практически незаметным. Финн с Хилтсом двинулись дальше в теснину, по обе стороны которой, порождая клаустрофобию, вздымались отвесные каменные стены. Проход был узок, всего на несколько футов шире колеи «хаммера».

— Они не были первыми, кто проник сюда, — сказал Хилтс и кивнул в сторону других, более слабых следов. — Кто-то знал об этом месте задолго до их визита.

Футов через сто каньон неожиданно сделал резкий поворот направо, расширился, а потом снова сузился. Глядя на стены из песчаника, Финн заметила явные выбоины в тех местах, где о них задевал бампер тяжелой машины. Каньон снова изогнулся, на сей раз налево, а еще через сто ярдов ущелье превратилось в маленькую, окруженную отвесными скалами долину. Хилтс с Финн остановились, ошеломленные представшей перед ними картиной.