— Но ведь их грузовики так здесь и остались. Почему они не уехали? Может быть, из-за отсутствия топлива и воды?

Хилтс покачал головой:

— Это были смышленые ребята. У них повсюду имелись резервные топливные склады, и они никогда не расходовали бензин так, что не могли добраться до одного из них или до ближайшей базы. Опять же, радиаторы всех грузовиков имели конденсаторы, так что проблема не в воде.

— Что-то тут случилось, спору нет, — промолвила Финн, медленно поворачиваясь вокруг себя. — Это интересная маленькая загадка, но сомнительно, чтобы Адамсон притащился сюда ради нее. Как думаешь?

— Весьма сомнительно, — согласился Хилтс.

— Продолжим осмотр, — предложила Финн. — Но нам лучше не увлекаться и быть настороже.

Девушка взглянула на часы — они пробыли здесь уже полчаса.

Хилтс осмотрел остовы палаток, взобрался на грузовик и, спрыгнув с него, присоединился к Финн, которая исследовала узкий, неглубокий окоп, проходивший позади обращенного к горловине долины заграждения из мешков с песком.

— Нашла что-нибудь?

— Консервные банки — еще солонина, сгущенка. Полевая печь, сделанная из десятигаллонного бака, и вот это.

Она передала спутнику вылинявший, некогда черный берет с прикрепленной спереди исцарапанной песком кокардой.

— Скорпион в круге, — кивнул Хилтс. — Эмблема глубинного патруля и их девиз «Non vi sed arte» — «Не силой, но искусством».

Он протянул руку и помог ей выбраться из окопа.

— А чего ради итальянцы вообще полезли в каньон? Как они его нашли? — спросила Финн, когда они шли по лагерю, продолжая осмотр.

— Полагаю, так же как и мы. По следам, оставленным колесами грузовиков глубинного патруля.

— Ладно, а как сюда попали англичане?

— Может быть, искали места для лагеря?

— Или, может быть, тоже шли по чьим-то следам?

— Этого мы никогда не узнаем, — сказал Хилтс и остановился, внезапно увидев впереди, на уступе, обломки самолета. — Какого чер…

Старый биплан выглядел так, словно пытался совершить посадку, потерял управление, не смог остановиться и врезался в скалу. Капот двигателя смялся в гармошку, пропеллер искорежило, нижнее крыло сорвало. От верхнего крыла уцелела половина да несколько распорок. От шасси не осталось и следа, ткань, покрывавшая фюзеляж, под воздействием времени превратилась в лохмотья. Никаких эмблем, гербов или опознавательных знаков на виду не было.