Иногда, думал мистер Кардан, духовность действительно торжествует столь наглядно, что поневоле начинаешь верить в существование души, в ее реальность и невероятную важность. Величественно, по всем канонам исполненный ритуал становится по-настоящему убедительным, пусть ненадолго. Но если его отправляют небрежно люди, которые даже не задумываются о том, что` должны символизировать и как восприниматься их действия, становится понятно, что это лишь дурно поставленный спектакль. В нем все формально, а единственной реальностью остается все то же тело. Приговоренное к смерти и разложению тело есть единственный непреложный факт.
Служба закончилась. Носильщики подняли гроб и перенесли на похоронные дрожки у дверей церкви. Священник поманил мистера Кардана за собой в ризницу. И пока служка убирал на место кадило и метелку, он выставил счет за услуги. Мистер Кардан расплатился.
Часть V
Подведение итогов
Глава I
– О чем ты думал?
– Ни о чем, – ответил Кэлами.
– Нет, думал. Ты не мог вообще ни о чем не думать.
– Ни о чем.
– Скажи мне, – настаивала Мэри. – Я хочу знать.
– Что ж, если действительно хочешь…
– Почему ты так странно держал руку? Растопырив пальцы? Мне ведь они были видны на оконном стекле.
В комнате царила кромешная тьма, но за окнами, не задернутыми шторами, ночь светилась звездами. Кэлами рассмеялся, причем смущенно.
– Значит, ты заметила? Дело в том, что именно о ней я в тот момент и думал.
– О своей руке? – удивилась Мэри. – Довольно-таки необычный предмет для размышлений.
– Да, но очень интересный.
– Твои руки… Когда они прикасаются ко мне…
Чтобы выразить благодарность за оказанную милость, она теснее прижалась к нему и поцеловала его в темноте.
– Я люблю тебя слишком сильно, – прошептала Мэри, – слишком сильно.
И в этот момент она говорила почти правду. Как писала Мэри в своем блокноте, сильная и цельная душа должна обладать способностью любить безудержно, яростно, бездумно. И не без гордости обнаруживала в себе эти свойства сильной и цельной натуры. Однажды во время какого-то очередного ужина ее поразил крупный темноволосый аргентинец с лимонного оттенка кожей. Разворачивая салфетку, он начал светскую беседу на своем фантастическом транспиренейском французском языке, единственном, которым владел помимо кастильского, бросив фразу: «А вы темпераментны». «О, вы тоже», – весело ответила она, настраивая себя на легкомысленный парижский лад. Как восхитительно и занятно! Но тогда в этом состояла для нее жизнь. Та, что окружала ее повсюду. Мэри давно превратила этот эпизод в небольшой рассказ. Но у аргентинца глаз оказался наметанный; он был совершенно прав.