– Серьезно?

– Разве существуют какие-то ограничения по прослушиванию альбома? Ты сам хоть раз его послушал, Закари?

В моем телефоне есть запись мюзикла «В этом доме», но я ее еще не слышал, несмотря на постоянные вежливые уговоры Рубена. Тот факт, что я постоянно откладываю это дело, уже стал поводом для наших шуток, но сейчас мне действительно нечем заняться. Я должен собрать всю свою волю в кулак, потому что это сделает его день. Или ночь. Понятия не имею, сколько сейчас времени.

– Я послушаю его сейчас, – отвечаю я. – Но только если ты перестанешь меня уговаривать.

– Делай что хочешь, Зак.

Я надеваю наушники и нахожу альбом. Он длится два часа и пять минут. Во что, черт возьми, я ввязался? Но пути назад уже нет, потому что Рубен просил меня послушать уже несколько раз, и я не хочу его разочаровывать. Это все равно что игнорировать щенка, который умоляет, чтобы его приласкали. У меня попросту не хватит на это сил. Да и не похоже, чтобы Рубен требовал от меня слишком многого.

Я нажимаю на воспроизведение, откидываю голову и закрываю глаза.

Я жутко измотан, но полет подошел к концу.

Впереди виднеются матовые стеклянные двери выхода. Я знаю, что сейчас произойдет, и пытаюсь собраться с силами, хотя по опыту знаю, что подготовиться к этому невозможно.

Двери открываются, и нас встречает оглушительный крик.

Снаружи толпится огромное количество новостных съемочных групп, папарацци и в основном девочек-подростков. Сейчас это стало происходить чаще, чем раньше. Здесь есть и сотрудники полиции, которые выстроились в линию рядом с охраной аэропорта, пытаясь оградить нас. Мне хочется оглядеться и посмотреть, не изменилось ли что-то вокруг – например, новые такси или что-то такое, – но толпа отвлекает мое внимание.

Люди устремляются вперед, и наши охранники смыкают ряды, обступив нас плотным кольцом. Кто-то протягивает мне руку. Я обхватываю его за запястье, и он утягивает меня в толпу. На нескольких девушках надеты футболки с моим улыбающимся лицом. Для меня это всегда будет более чем странно, в особенности из-за того, что на использованной ими фотографии я выгляжу неловко. Судя по всему, Chorus Management не ожидал такого столпотворения, иначе мы вышли бы другим путем.

Хотя нет. Они определенно знали. Им это нужно: трансляции в новостях, фанатские публикации в соцсетях. Им нужна шумиха.

– Подпиши это, Зак!

– Я люблю тебя, Джон!

– О господи, я дотронулась до Рубена!

На секунду я поднимаю взгляд и замечаю в дюйме от моего лица телефон в режиме фронтальной камеры. Я улыбаюсь и сильно стараюсь выглядеть искренним, хотя ненавижу это всеми фибрами души. Я пытаюсь это понять. Может, Chorus и использует всех этих людей, но они ни в чем не виноваты, скорее всего, провели несколько часов в палатке, чтобы нас увидеть. Самое меньшее, что я могу сделать, это улыбнуться для фотографии. Они делают несколько снимков, и перед лицом появляются еще два телефона в чехлах с изображением Saturday. Им я тоже улыбаюсь.

Не люблю так думать, но мне бы очень хотелось, чтобы все эти люди просто пришли на шоу и увидели нас там.

Здоровяк Киган ростом шесть с половиной футов идет во главе, проталкиваясь сквозь фанатов, и сопровождает нас к выходу так быстро, как только можно. Кто-то протягивает руку и касается моего плеча, после чего проводит ладонью по обнаженной шее. По позвоночнику пробегает холодок, когда поклонники вскрикивают от радости, а телохранитель делает шаг вперед, защищая мою спину. Папарацци роятся вокруг, и я слышу знакомое щелканье камер, сопровождаемое ослепительными вспышками, их крики с просьбами посмотреть в нужную сторону.

– Просто улыбнитесь!