Я прислоняю голову к его плечу.

– Спасибо, что вчера ты был единственным, кто это сказал, – неожиданно говорю я.

Не думаю, что мне нужно объяснять ему, что значит для меня понимать наверняка, что мы вместе. Не сидеть и анализировать его слова и выражения, гадая, не обижается ли он втайне на меня за то, что я рассказал о нас всему миру. Даже при всем страхе и тревоге, которые сейчас терзают мою душу, его уверенный ответ помогает. Это значит, что я не один.

– Не жалеешь? – спрашивает он.

– Ни капельки. А ты?

– Нет.

Зак нежно целует меня, его пальцы касаются мочки уха. Нас прерывает голос Энджела, доносящийся из лифта.

– Я их нашел!

Мы отрываемся друг от друга и замечаем Энджела и Джона, спешащих к нам.

– Как мы узнали, что вы сбежали, чтобы поцеловаться? – заявляет Энджел. – Все как обычно.

– Как обычно? – спрашиваю я. – Ты же ни разу раньше не ловил нас за побегом.

– А может, ты просто никогда не замечал нас, когда мы ловили тебя, – отвечает он, почесывая нос.

– Твоя мама волновалась, Зак, – говорит Джон. – Ты выглядел довольно расстроенным.

– Он в порядке, – отвечает Энджел, махнув рукой. – Рубен сделал ему искусственное дыхание.

– Ты можешь не делать этого хотя бы пять секунд? – спрашивает Зак. – Я в порядке, вообще-то.

– Кроме того, Рубен, твоя мама начинает убеждать всех, что она с самого начала знала, что Chorus был жестоким и что она годами пыталась убедить тебя установить с ним границы, – поясняет Джон. – Я подумал, что ты захочешь вернуться и защитить себя.

– О, так вот чем она занималась? – говорю я. – А я-то думал, что она все это время уговаривала меня следовать их правилам и не портить наше будущее. Виноват.

– Хм. Мама Зака пыталась несколько раз ее заткнуть, но ей нужна группа поддержки.

Зак выглядит довольным.

– Круто.