- Я не…

Это я, наверное, хочу объяснить ему, что я уже вполне взрослый, но мне нравится, когда он меня так называет.

- Малыш, конечно, а кто ты еще? - шепчет он, продолжая целовать меня, а я все еще не хочу открывать глаза, просто обнимаю его и вдруг понимаю, что он-то уже одет, хотя и продолжает валяться рядом со мной в постели.

- Сев, а ты уже…

- Встал, разумеется. По-твоему, кто должен был сегодня утром расставить всех на работы? И, как бы это ни было прозаично, но через полтора часа педсовет, на котором должен быть и ты. Ты забыл?

О, Мерлин! Педсовет! Вот ведь черт! Но глаза я все-таки открываю - и вижу его, совсем рядом. Вижу, как он вновь склоняется ко мне, чтобы поцеловать. И его глаза смеются.

- Сев, ну почему? Почему сегодня?

- Завтра тоже будет день, и послезавтра тоже. Просыпайся. И скажи мне… у тебя ничего не болит?

Я как-то еще об этом не думал, а ведь вполне может и болеть… Ох, как же мне теперь не думать об этом, не о том, что там и где болит, а о том, как он…

- Сядь, пожалуйста, - просит он, - только осторожно.

Сажусь, опираясь на руки, ну да, есть немного. Я чуть-чуть морщусь. Краснею.

- Ну, почти не болит. Но ведь было бы странно, если бы вообще ничего…

Мне кажется, способность к членораздельной речи сегодня утром меня покинула.

- Но не надо ничего делать, - тороплюсь уверить его я, - само пройдет.

- Само не пройдет, это во-первых. Во-вторых, как ты собрался несколько часов высидеть на педсовете? Еще не хватало, чтоб ты извивался, как уж на сковородке, а все понимающе смотрели. На тебя и на меня, - он продолжает улыбаться, укладывая меня обратно на подушку.

- А откуда они…

- Гарри, - тут он становится серьезнее, - а ты не думал о том, что о вчерашней помолвке необходимо было известить всю магическую общественность, как это ни печально?

Я смотрю на него, поначалу ничего не понимая, а потом… а потом до меня доходит. Ведь и я, и он - мы оба слишком заметны в этом до обидного маленьком магическом мире, чтобы позволить себе просто так делать все, что нам заблагорассудится. Ведь он даже Рону с Герми велел сразу же отправить в Пророк объявление…

- Прости, - он хмурится, ожидая, видимо, что я сейчас обижусь, - но мне пришлось еще ночью отправить письмо в Пророк, чтобы сообщение о помолвке появилось там уже сегодня. Извини, что я ничего тебе не сказал. Ты так сладко спал, я не хотел тебя будить. Просто сейчас они все увидят наши кольца - и все и так будет понятно.

Я молчу. Получается, что у нас вообще не может быть ничего личного? Что вся наша жизнь, как на ладони? Что даже это утро, которое, казалось бы, должно полностью принадлежать нам, будет отнято у нас праздными любопытными взглядами, вопросами тех, кого наша жизнь вообще не касается? Придется выслушивать нелепые поздравления, хорошо еще, если только поздравления…