Он проснулся от звуков приглушенной беседы. Решил, что это очередная радиопередача, и собирался заснуть снова, но сообразил, что переговариваются в гостиной. Стянул с головы подсохший компресс, приподнялся. Прислушался.

– Раньше ты всегда был удовлетворен товаром, – говорил раздраженно незнакомый мужчина за стеной. – Необходимости в личных встречах не было. Я приехал исключительно из уважения к тебе. У меня серьезная репутация…

Услышав этот голос с едва уловимым акцентом, Феликс почувствовал вдруг, что его начинает трясти. Не от болезненной лихорадки. От бешенства. Неукротимого, раскаленного, сметающего все доводы разума.

– Это не товар, – проворчал хорошо узнаваемый хрипловатый бас Нестора. – В собачьей будке его держал на цепи? Весь в синяках, тощий как скелет.

– Злобный гаденыш! – с досадой буркнул гость. – Пусть радуется, что я его вообще не закопал по дороге.

Феликс откинул одеяло, стараясь не скрипнуть раскладушкой, спустил ноги на холодный пол. Никаких прямых указаний на то, о ком конкретно говорил ночной гость, не было. Но парень был уверен – товар, доставленный Нестору в недолжном виде, – это он сам.

Воспоминания хлынули, сметая заслоны ложной памяти. Его действительно везли сюда по ночной, промерзшей дороге. Но не родители на заднем сиденье дорогой машины. А в багажнике, со связанными руками и мешком на голове. Голодного, избитого, но не запуганного…

И этот голос, звучащий в гостиной, вызывал все больше ярких образов – боль от пинка под ребра, содранная кожа на запястьях, тело, занемевшее в одной неудобной позе. И клетка. Клетка тоже была. Ледяные прутья, железный пол, на который брошено какое-то тряпье. Голод, сжирающий изнутри. Отчаяние и злость. Но не страх. Страха не было.

– Что ж ты его не усмирил? – спросил Нестор насмешливо.

– Сопротивляется, – огрызнулся мужчина. – Не действует на него внушение.

– А может ты сам слабеешь, Вир? Дохлого мальчишку не одолеть.

Феликс поднялся. Красная пелена колыхалась перед глазами, в висках стучало. Ступая по холодным половицам и держась за стену, он выбрался в коридор. Голоса зазвучали четче и громче.

– Стану я силу на сопляка тратить, – высокомерно отозвался гость.

– Мне теперь его на ноги ставить.

– Зачем? Сольешь в него свои могилы, и убивать не придется. Сам сдохнет от истощения.

Феликс вошел в кухню, освещенную бледным светом луны. Приподнял клеенку на столе, бесшумно выдвинул ящик, вынул нож. Сжал рукоять, замотанную изолентой, и почувствовал почти наслаждение от тяжести орудия убийства в своей руке. Посмотрел на внушительное лезвие и пошел на голоса.

– Откуда ты его привез?

– Это тебя не касается. Следов не осталось.

Нестор сидел за столом лицом ко входу. Его собеседник – спиной. Феликс рассматривал лоснящийся затылок с короткими волосами, оплывающие плечи, втиснутые в дорогой пиджак, на толстом запястье руки, небрежно закинутой на спинку стула, массивные часы, тоже не самые дешевые. На безымянном пальце золотая печатка.