– Итак, наша цель – вон тот дом, с вальмовой крышей. Обозначим его «хата». Соседний с хатой, который ближе к нам – «первый дом», следующий за ним по улице – «второй дом». Понятно? Томсков, переходи на мою волну и оставь водителя в машине наготове. По команде он должен будет подъехать к нам. Бортовая рация ведь работает?

– Так точно, – немного вытянулся старший прапорщик.

– Кинулов, обойдёшь участок через этот огород и займёшь позицию за первым домом. Отдались немного в тыл, метров на двадцать-тридцать, сам там определишь, чтобы лучше видеть объект и не светиться. Понятно? Твоя задача – не дать им уйти, если они рванут через огороды, когда мы зайдём к ним с фронта. Увидишь, что кто-то убегает – сразу сообщаешь мне и начинаешь считать до пяти. Если от меня не поступит приказа, то по счёту «пять» стреляй на поражение. Задача ясна?

– Так точно, – ответил Кинулов.

– Чукурилин, оставь собаку в машине. Пойдёшь с Кинуловым. Кинулов – старший. Выполняйте!

Витаминыч дождался, пока старшина запрёт овчарку в уазике, и они, держась ближе к забору, поспешили в сторону неогороженного участка.

Рахматуллин сказал Наде:

– Ты займи позицию с фронта, где-нибудь в той зелёнке. Так, чтобы иметь в прицеле второй этаж. Огонь по команде. Иди.

Надя кивнула и, пригнувшись, отправилась занимать огневую позицию.

Томсков уже отправил водителя к машине, и теперь рядом с ним стояли двое: солдат лет девятнадцати и ополченец, мужчина возрастом за пятьдесят. Ополчение состояло из добровольцев, не подходящих для призыва по мобилизации, и их обычно привлекали для патрулирования, прочёсывания или для охраны и доставки грузов, но в последние недели всё чаще их отправляли на боевые операции.

Оглядев подчинённых Томскова, Рахматуллин посетовал:

– Да, плохо, что у твоих бойцов нет радиогарнитуры, – немного помолчал и обратился ко всем троим: – Если придётся воевать и до прибытия подкрепления войдём в дом, то будьте на виду. Обязательно, чтобы вас видели свои. Понятно? Держитесь рядом со мной, никакой самодеятельности. Огонь без моей команды не открывать. Но если в вас пальнули или даже направили на вас оружие, то стреляйте на поражение. Вообще, действуйте решительно и жёстко. Это они, наверное, участкового местного убили, поэтому с ними надо быть погрубее. Только без садизма и языку воли не давать. Берите пример с меня. Всё. Будем считать, что инструктаж по технике безопасности вы прошли. Оружие зарядить, поставить на предохранитель.

Потянулись несколько минут ожидания, пока Кинулов и Паркова занимали позиции – наконец они доложили о готовности.

– Начинаем, – оповестил своё отделение Рахматуллин и дал команду Томскову и его бойцам: – За мной.

Забор кончился метров через тридцать. Дальше шёл пустой участок, обозначенный лишь столбами, а после него – коричневая металлическая ограда дома, с нынешними обитателями которого и предстояло познакомиться. Здесь бойцы посадили Ильяса на свои плечи, чтобы он мог заглянуть во двор. Собаки не видно, на участке растёт высокая трава, кусты, несколько небольших деревьев, за домом – сеточное ограждение; веранда, как и многие комнаты в доме, освещена, людей во дворе нет, но отчётливо слышны несколько голосов, в том числе и женский.

Двинулись дальше. На заборе рядом с калиткой был закреплён почтовый ящик, под ним – кнопка звонка. Ильяс осторожно потянул на себя ручку входной двери – заперто. Вертикальные засовы тоже нет возможности поднять. Он попробовал рассмотреть что-нибудь в длинную щель между листами металла – ничего, кроме узкой полоски освещённой веранды и окна второго этажа, видно не было. Впрочем, в поле зрения попадала часть входа в дом.

Рахматуллин обернулся к начальнику патруля:

– Томсков, возвратитесь к концу забора, где меня поднимали, и помогите этому бойцу, – он положил руку на плечо молодого солдата, – перелезть через забор. Там, походу, на засов закрыто – надо открыть калитку. Только подбираться к воротам осторожно, чтобы не заметили.

Томсков с ополченцем помогли товарищу перелезть через ограду и вернулись. Минуты через полторы калитка медленно отворилась. Ильяс сразу вошёл во двор, огляделся. Перед домом – стоянка на две машины, здесь же – мотоцикл; дорожки, газоны, солнечные фонарики, кусты, молодые деревца – всё как обычно на дачах, только запущено. Из дома доносится громкая музыка, слышны голоса, смех. Рахматуллин сделал несколько шагов, наклонился и поднял вертикальные засовы, потом приоткрыл ворота.

– Третий, – вызвал он Надю, – тебе вход в дом виден?