Кай расстроено посмотрел на это демонстративное бегство и окинул оставшихся таким несчастным взглядом, что ни у кого больше не хватило духу слинять.

— Это часа на два, не меньше, — плетясь вслед за Каем позади меня, вздохнула Марибет. — Вот зачем ты о картинах заговорила?

— А что такого-то? — я все еще не понимала.

Линдси, предусмотрительно захвативший с собой бутылку, отхлебнул из горлышка и подмигнул мне.

— Сейчас поймешь!

Начало было не слишком оптимистичным. Но я все же надеялась, что они преувеличивают. Даже если картины не особо удачные, то можно же из вежливости посмотреть их, покивать головой и ретироваться, не обидев художника.

Уже когда мы вошли в квартиру, где царил самый настоящий хаос, испуганно застыла на пороге. Казалось, здесь вообще никто никогда не убирал. Марибет, заметив реакцию, со вздохом сказала:

— Он не позволяет госпоже Мидиган прикасаться к своим вещам. Боится, что творческое настроение от чужой энергетики собьется. Иногда только, когда я уже сильно на него насяду, кое-как убирает сам.

Но если бы все заключалось только в бардаке! Не успела за нами захлопнуться дверь, как Кай торжественно махнул рукой в сторону первой картины, висящей прямо в прихожей.

Мои глаза непроизвольно расширились, и некоторое время я пыталась понять, что, собственно, вижу. Картина казалась нагромождением абсолютно несвязанных между собой ярких фигур, где смутно угадывались очертания, напоминающие женское тело.

Причем, судя по некоторым признакам, вроде как обнаженное. Но если бы после позирования мне в качестве результата предъявили этот ужас, дар речи бы утратила!

Глаза у «красотки» на портрете находились почему-то не на своих местах: один — на подбородке, другой на чем-то вроде шнурочка над головой. Кай начал долго и пространно объяснять историю создания картины, что он хотел ею сказать, какой глубинный смысл в ней сокрыт. Еще и говорил, что сумел передать скрытую часть натуры человека, послужившего моделью.

Рассказ длился не меньше двадцати минут. За это время Линдси еще несколько раз прикладывался к бутылке и даже предлагал ее Марибет и мне. Но девушка презрительно морщилась, а я не решалась — Кай во время рассказа не сводил с меня горящего энтузиазмом взгляда и требовал реакции.

— Очень… необычно… — наконец, резюмировала я.

— Вот именно! — едва не запрыгал на месте восторженный эльф. — Это новое слово в изобразительном искусстве! Когда-нибудь эти картины меня прославят. И мы с моей Марибет сможем жить, ни в чем не нуждаясь!

Девушка только вздохнула в ответ на эту фразу. Кай же уже тащил меня к следующей, сходу начиная рассказывать и о ней.

То, что я сильно попала, в полной мере осознала на третьей.

— Сколько их у тебя? — сдавленно спросила, панически глядя на товарищей по несчастью.

— Сорок пять! — с гордым видом заявил Кай. — Хотя на стенах висят мои любимые.

У меня едва ноги не подкосились, стоило представить, что с этого маньяка станется всю ночь продолжать экскурсию.