Глава третья. «У вас в кино все можно»

После конфуза с фильмом «Не имей сто рублей» Рязанов пришел к выводу, что для следующей его постановки оптимальным вариантом будет не искать готовый сценарий или сценарную заявку, а поступить наоборот — заказать тому или иному автору литературную основу будущего фильма на заранее обговоренный сюжет, который интересен именно ему как режиссеру. Такой сюжет у Рязанова был — он хотел снять комедию о снежном человеке, привезенном из далеких гор в современную Москву. Как раз в конце 1950-х о пресловутом йети шумел весь мир. А в СССР в 1958 году даже была создана комиссия Академии наук по изучению вопроса о «снежном человеке», деятельность которой, к счастью, вовремя прикрыли. Комедиографы, понятно, не могли спокойно смотреть на то, как серьезные ученые отбирают их хлеб. Презренная буржуазная «утка» о снежных людях была заведомой прерогативой не науки, а наиболее массового из искусств; сам Леонид Гайдай, кстати говоря, подумывал о том, чтобы ввести персонажа-йети в свой фильм «Шурик в горах» (будущая «Кавказская пленница»), но отказался от этой мысли.

Рязановым же задолго до этого образ снежного человека овладел полностью. Режиссер разыскал подходящего, как ему казалось, сценариста — уже в те годы довольно известного Леонида Зорина, который много позже по-настоящему прославится своими «Покровскими воротами». Зорин мыслил с Рязановым в унисон; Эльдар все еще не отваживался на полноценное соавторство, но сценарий с первоначальным названием «По ту сторону радуги» Леонид, конечно, писал и в соответствии с замыслом режиссера, и под его контролем.

Завязка комедии такова. Не на шутку задавшись вопросом: «Существует ли снежный человек?» — молодой ученый Владимир Поражаев отправляется в горную антропологическую экспедицию. Упав с большой высоты и потеряв сознание в реалистическом черно-белом мире, Поражаев приходит в себя в мире сновидческом и цветном. Антрополог крепко связан, вокруг него беснуются «снежные люди», оказавшиеся людоедами. Перехитрив дикарей, Поражаев спасается из плена, прихватив с собой наиболее трогательного каннибала Чудака, которого его собственные товарищи тоже хотели слопать. Доставив Чудака в Москву, Поражаев надеется сразить своей находкой всех и вся, но прежде всего свою возлюбленную Лену. Однако планам Поражаева, равно как и его видам на Лену, стремятся помешать занудный брюзга Крохалев «и ему подобные». Новый друг ученого, даром что дикарь, не может спокойно смотреть на такой произвол — и выходит на тропу войны с крохалевыми.

Всю эту историю Рязанов намеревался снять в сюрреалистическо-эксцентрическом ключе, максимально далеком от сдержанного бытовизма «Девушки без адреса» и даже от нарядной сатиры «Карнавальной ночи». Сатира все же предполагалась, но довольно беззубая: Чудак, по мысли авторов, должен был нападать не столько на конкретные пагубные реалии советского общества, сколько вообще на пороки современного цивилизованного человека: эгоизм, зазнайство, праздность, косность. Все это олицетворяли собой пресловутые крохалевы в количестве всего лишь четырех персон. Возможно, Рязанов посчитал, что столь невинное насмешничание заставит цензуру благодушнее отнестись к смелой формально-эстетической составляющей фильма. Увы, эта стратегия себя не оправдала, хотя Рязанов в любом случае не мог даже предположить, насколько печальная участь ждет его картину.

Как бы то ни было, во Втором творческом объединении, возглавляемом Иваном Пырьевым, сценарий получил одобрение, и начался подготовительный период работы над будущим фильмом, который вскоре обрел окончательное название «Человек ниоткуда».

На заглавного персонажа Рязанов пробовал многих, в том числе и Юрия Никулина, которого мог видеть или в цирке, или в его дебютной кинороли — эпизодического, но запоминающегося потешного пиротехника из фильма «Девушка с гитарой». «С первой минуты встречи мы быстро нашли общий язык, — писал Никулин о начале их прекрасной дружбы с Рязановым. — Вспоминали знакомых, говорили о песнях. Так прошло около часа. Только к концу беседы Рязанов от общего разговора перешел к основной теме.

— Я вам дам сценарий Леонида Зорина. Мне кажется, что по нему можно сделать отличный фильм. Хочу вас попробовать на главную роль — роль Таппи, снежного человека. <…>

Мне было известно, что на эту роль уже пробовали Леонида Быкова, Игоря Ильинского, Ролана Быкова, Олега Попова и других известных артистов. На пробах я волновался.

Через некоторое время мне позвонил Эльдар Рязанов и сказал:

— Мы решили утвердить Игоря Ильинского. Все-таки Ильинский есть Ильинский! Как вы считаете?

— Конечно, Ильинский есть Ильинский, — согласился я.

— Но мы вас, — продолжал Рязанов, — все-таки будем снимать. Предлагаю небольшую, но интересную роль болельщика. Этот человек пройдет через всю картину. Такой странный болельщик. Должно получиться забавно.

Сниматься мне хотелось. Да и Эльдар Рязанов привлекал меня. Поэтому я тут же согласился.

Начались съемки в Лужниках. Ильинский, одетый в шкуру снежного человека, бегал по гаревой дорожке стадиона. В это время снимали и меня — крупные планы болельщика, сидящего на трибунах».

Ильинский сниматься не хотел. Он был не в восторге от сценария да к тому же считал, что на эту роль надо брать молодого актера. Рязанов, однако, проявил настойчивость — он всегда отличался как упорством, так и даром убеждения. Скрепя сердце Ильинский согласился продолжить сотрудничество с импонирующим ему режиссером. Увы, вскоре выяснилось, что обоюдная симпатия артиста и постановщика в данном случае застила обоим очи. 57-летний Игорь Владимирович прекрасно изображал простодушие и непосредственность Чудака, но сцены с бегом и прочими физическими действиями давались ему с трудом. Снимаемые параллельно акробатические номера с дублером Ильинского слишком резко контрастировали с подлинными планами актера. Как умные люди, и Рязанов, и Ильинский очень скоро убедились в том, что допустили ошибку, и нашли в себе смелость признаться в этом. Режиссер и актер расстались друзьями, ничуть не исключая возможности совместной работы на какой-нибудь другой постановке, что вскоре и случится.

В тех сценах с Ильинским, которые успели снять, роль Поражаева исполнял Всеволод Сафонов. Вероятно, этот популярный в то время, но совсем не комедийный актер тоже не устроил Рязанова, и он принял решение заменить его Юрием Яковлевым, который к тому времени сыграл всего одну заметную роль в кино, но зато поистине звездную — князя Мышкина в «Идиоте» Ивана Пырьева. Авторитет последнего и стал причиной согласия актера, который тоже не горел желанием участвовать в откровенно сумасбродной по тогдашним меркам комедии.

«Рязанов начинал съемки фильма „Человек ниоткуда“ и приглашал меня на Поражаева, — вспоминал Яковлев. — Мне казалось, что роль служебная, да и занятость в театре была огромная, потому я отказался. Вдруг мне звонят с „Мосфильма“ и просят приехать для разговора с Пырьевым, предупредив, что машина за мной будет через час. Я, теряясь в догадках, конечно, еду. Вхожу в огромный кабинет директора „Мосфильма“ по длинной ковровой дорожке. Где-то в углу маячит стол, около него — Пырьев. Не успев сделать и двух шагов, замираю на месте, потому что он, выйдя из-за стола, бухается на колени и таким образом ползет ко мне навстречу, норовя поцеловать мой ботинок. От неловкости я попятился, а он смотрит на меня снизу и так протяжно, по слогам, иезуитски улыбаясь, говорит: „Сни-май-ся у Ря-за-но-ва!“