после сигнала подбежал до того стоящий неподалеку унтер.
— Завидов, братец, — обратился майор к унтеру, — принеси-ка нам штуцер с припасами и поставь вон туда пару чурок-мишеней.
— Слушаюсь, ваш-бродь!
— Итак, смотрите, — предложил Суворов Фридриху, когда ему принесли оружие. — Первое движение — ружье к ноге. Потом скусить патрон, высыпать порох в ствол, затолкать туда пулю с остатками бумаги и прибить тремя ударами шомпола. Шомпол в желоб, ружье поднять, взвести курок, надеть капсюль на трубку, приклад к плечу. Все, можно стрелять.
Суворов выстрелил, крайняя чурка, закувыркавшись, отлетела назад.
— Повторяю без пояснений, засекайте время.
Следующий выстрел раздался через десять или одиннадцать секунд, сбив вторую чурку.
— Так у вас что, пуля свободно проходит в ствол, и ее не нужно туда забивать? Но ведь в таком случае нарезы вообще теряют смысл.
— Если пуля обычная, то вы правы. Но наш великий ученый Ломоносов придумал, как этого избежать. Завидов! А раздобудь-ка нам пару пуль, еще не снаряженных в патроны.
— Смотрите, ваше величество, — продолжил Суворов минуты через три, когда унтер принес пули. — В донце пули конусовидное углубление, и в него вставлен маленький конус из жести. В момент выстрела под давлением пороховых газов он разжимает заднюю часть пули, и она, двигаясь по стволу, врезается в нарезы не хуже, чем при забивании молотком.
— Вроде просто, но ведь при этом пули лить станет гораздо труднее, не каждый справится.
— Так ведь каждому это и не нужно. В батальоне есть три мастера-оружейника, а у них — все необходимое для отливки пуль. Штуцеры же все имеют совершенно одинаковый калибр — четырнадцать миллиметров по краям нарезов"так что пули подойдут к любому. И это не только в нашем батальоне, но и во всей русской армии. Оттого она и перевооружилась на штуцеры так поздно — сначала следовало придумать, каким образом сделать так, чтобы все они получались одинаковыми по калибру.
Фридрих почувствовал, что был неправ в своем неприятии нарезного оружия. И ведь предлагал же ему Петр купить эти, будь они трижды неладны, штуцеры! Ладно, на всю армию это вышло бы слишком дорого, но два-три полка, вооруженных ими, очень бы не помешали. Да, но ведь придется еще и капсюли покупать, а это тоже наверняка не копейки…
— Герр майор, как вы считаете, возможно ли сделать подобный штуцер, но с воспламенением пороха от кремня, как у обычной фузеи?
— Вполне, но зачем? Кремневый замок даже в сухую погоду дает осечки примерно каждый двадцатый выстрел, а в дождь или в снег еще чаще. Негодные же капсюли попадаются примерно два на тысячу, и влажность им не страшна. Штуцер можно извалять в мокром снегу, и все равно после этого он будет стрелять.
Вот ведь незадача, подумал Фридрих. С одной стороны, все, что говорит этот русский, вполне разумно. С другой… деньги, будь они неладны. Кажется, состав для капсюлей изготавливается из какой-то разрыв-травы, что растет на самом севере России. Интересно, нет ли ее на севере Швеции, это ведь примерно там же, да и природные условия похожие. Ладно, об этом еще будет время подумать.
— Спасибо за демонстрацию, герр майор. Почему-то мне кажется, что цели войны вам понятны и без моих объяснений.
Суворов кивнул. Действительно, чего же тут непонятного? Богемию Фридрих удержать не надеется и поэтому захватывать территорию не спешит. Его ближайшая цель — обескровить австрийцев, дабы заключить по результатам войны более выгодный мир. При этом уводить армию от Саксонии нежелательно, ибо саксонский курфюрст является еще и польским королем, и сейчас он агитирует панов защитить его родную Саксонию. Когда у него хоть что-то получится и польское войско придет сюда, к не очень многочисленной первой прусской армии, вторая, пока еще ждущая своего часа, ударит вдоль побережья Балтийского моря по направлению к Кенигсбергу. Ибо ситуация, когда между основной территорией королевства и ее восточными землями лежит польская территория, для Пруссии неприемлема. Коридор в Восточную Пруссию надо пробить, причем раз и навсегда — вот главная цель этой войны.
В принципе Суворов вполне мог дойти до таких выводов и сам, но этого не потребовалось. Перед отбытием в Пруссию он имел несколько бесед с Петром Вторым, на которых его император разъяснил, кто из участников какие цели будет преследовать в грядущей войне и какими способами каждый попытается добиться своего. На невысказанное недоумение Суворова — мол, зачем, государь, ты мне это рассказываешь? — последовал ответ:
— Каждый солдат должен знать свой маневр. На твоем, Александр Васильевич, уровне это наверняка потребует понимания обстановки на войне в целом.