— Ох, спасибо! Спасла прямо! Дай я тебя обниму!

Лизбет тут же шмыгнула мне за спину.

— Доброе утро, сэр Кат. Ваша что ли рабыня? — вместе с сознанием к барону начало потихоньку возвращаться и вбитое в детстве аристократическое воспитание, — смышленая девочка, и расторопная. Продашь? А то мой дурак–оруженосец опять исчез куда–то. Геквертиш! Кружку пива похмельному сеньору и то подать некому! Эй, девка, хочешь ко мне?

Перечить господину, пусть даже и чужому, рабыня не должна, поэтому Лиз только подальше спряталась за мою спину. Судя по эмоциям, она в первый раз задумалась о том, что ее можно продать. Избаловала ее Ниа, избаловала. Да и я хорош.

— С кем это вы так вчера погуляли, сеньор?

— А то не знаешь! Твоя рыжая, наверное, вообще не человек, клянусь Грахом!

— С этого момента подробнее, — я насторожился, предчувствуя неприятности.

— Ну, в общем, мы вчера это… поспорили.

— Кто кого перепьет что ли? — я не знал, смеяться мне или гневаться.

— Угу. Геквертиш, вот это позорище! Ох, поставил девчонку на место, называется! Я ж ей еще десяток золотых должен… — простонал здоровяк.

— А, то–то она до сих пор дрыхнет! — ухмыльнулся я, — И много выпили?

— Думаешь, я помню? Меня оттуда, похоже, уносили.

— Ну, тогда все не так плохо. Если уж тебя оттуда выносили, то остальные участники попойки не факт, что вообще живы.

На секунду лицо барона просветлело, но через секунду он снова сник:

— Не, там Ульрик был судьей. Он вообще не пьет.

Ульрик, барон тай-Фрейр еще один сосед Отто, принадлежащий, как и он, к сторонникам хитроумного тай-Шергана. Полная противоположность медведю-Трагену: невысокий, худощавый, подвижный. К тому же умен, ироничен, но в меру, что делает его весьма приятным собеседником.

— Лиз, иди оденься и приведи себя в порядок, — отсылаю с любопытством прислушивающуюся к разговору служанку, — и Ниа давай поднимай.

— Вы бы, ваша светлость, тоже хоть обулись, — насмешливо смотрю на взлохмаченного барона, — и рубашку застегнули. А то я тут неподалеку леди Жюстин видел — наткнетесь в таком виде, конфуз выйдет.

— И, кстати, — подпускаю в голос холода, — мне очень не нравится, когда кто–то пытается споить мою женщину. Так что оставьте мысли о реванше.

— Простите, что прерываю, благородные сеньоры, — подбежавший слуга в ливрее тай-Морицей согнулся в поклоне, — но у ворот какая–то нищенка спрашивает барона тай-Ривертэйн.