К вечеру показался кордон. Зевающие полицейские равнодушно оглядывали транспорты. Изредка останавливали частников и небольшие экипажи. На Ньюта никто внимания не обратил.

Сразу за кордоном был постоялый двор. Ньют завернул и встал перед каменным корытом рядом с такими же дальнобоями. Охранник кивнул как старому знакомому, пощупал торбы.

— Пусто. Колька!

Никто не отозвался. Тогда сторож направил луч фонаря в сторону какого-то строения и помахал перед рефлектором ладонью, словно сигналил кому-то. Из сарая возник парнишка, быстро отвязал торбы и принес внушительную кучу сена. Затем принялся скрипеть рычагом насоса, накачивая в корыта воду. Ньют пощупал упряжь, проверил колеса и отправился в харчевню. Там неспешно выпил пару кружек, прислушиваясь к байкам и сплетням. Потом навернул котлеты с макаронами — обычный рацион для такого рода заведений. Когда все было выпито и съедено, бармен флегматично спросил:

— Все?

— Ага.

— Комнату возьмешь?

Ньют отрицательно помотал головой.

— Может тогда покрепче чего? Или низшую? Погреть постель, то-се…

— Нет, мне двигаться надо. Срочный груз навязали. Ты, друг, жратвы мне собери побольше. На ходу пожую, по пути. А то тормозить опять…

— Добро.

Ньют вышел из харчевни с доверху набитой корзиной. Поставив еду в кабину, машинист попросил вернуть торбы:

— Мне надо дальше двигать. Груз срочный.

— Это небезопасно ночью-то, — охранник покачал головой.

— Знаю, но надо.

— Ну смотри…

Колька, подслушавший разговор, тут же приволок две полные торбы и подвязал их к мордам. Ньют кинул монету.

— Бери. Без сдачи.

— Спасибо!

Судя по радостному бегу вприпрыжку, такие чаевые обламывались парнишке редко. Ньют зажег габаритные фонари, вывел быков на трассу и спустя минут пятнадцать постучал по доске спинки: