– Упс! – прокомментировал монстр. – Да мы с тобой, оказывается, родственные умы! Желаем от жизни одного и того же! Поздравляю! Ты подстрелила не только того, кто мог бы умереть вместо тебя, но и того, кто мог использовать это оружие! Браво! Бис! – Он театрально захлопал в когтистые ладоши. – Ты точно тупая звезда!

– Подохни! – истерично взвыла Марина, вновь хватая заколку.

Она сжала рукоять кинжала непострадавшей рукой, ринулась к монстру и попыталась воткнуть клинок в прогнившее тело, кишащее трупными червями. Монстр резко отпрыгнул, оказываясь вне досягаемости, и девушка промахнулась. Она снова бросилась в атаку, нанося удар, и снова монстр с легкостью отпрыгнул. Заколка в руке начала нагреваться, но Марина не собиралась умирать. Она рывком схватила свободной рукой пригоршню снега, быстро перехватила ею заколку и вновь ткнула кинжалом монстра. Тот отпрыгнул на втрое большее расстояние и остановился.

– Неплохая попытка, – оценил он. – То есть отторжение у тебя происходит не сразу. О"кей! Там, в долине, это могло бы стать проблемой. Но здесь я на своей территории! Тут мне прятаться не приходится!

Монстр занес руку за спину, выхватил бластер и выстрелил Марине в руку. Лазерный луч прожог ей кость насквозь, и сжимающая заколку рука повисла, словно плеть.

– Как тебе такое, Илон Маск? – он оглушительно захохотал издевательским голосом.

Надрывающаяся от душераздирающего крика Марина рухнула на кровавый снег и потянулась здоровой рукой к зажатой в ладони заколке. Но раскалившийся металл заколки начал вплавляться в кожу, и истошно кричащей Марине не удалось вырвать кинжал из переставшего слушаться кулака.

– Пытайся еще! – нравоучительно заявил монстр, подходя к ней вплотную. – Пытайся лучше! От этого зависит твоя жизнь, реально! Ты что, совсем не хочешь спастись?! Ты же в шаге от свободы!

Он схватил ее за ногу и, издевательски хохоча, потащил обратно в мраморную пещеру.

Тяжело дышащий Ворон сглотнул, смахивая выступившую на лбу испарину, и увеличил скорость. Ходить на охотничьих лыжах крайний раз ему доводилось в ранней юности, когда дед-охотник брал пятнадцатилетнего мальчишку с собой в тайгу. С тех пор навык сильно растерялся, и приходилось изо всех сил работать ногами. Багровая пирамида была уже близко, зловеще вздымаясь над заснеженной тайгой, и Ворон оглянулся. Егерь двигался рядом неторопливым шагом, и было совершенно непонятно, как при такой размеренности он может поддерживать столь высокую скорость. Впрочем, по сравнению с его способностью появляться посреди тайги из ниоткуда это было не столь важно. Ворон так и не смог понять, в какую секунду перед ним возник этот здоровяк с пронзительным взглядом ярких, электрически-зеленых глаз, испускающих легкое свечение. В первый миг Ворону стало страшно, как там, на пепелище сгоревшего в долине зимовья, но потом страх отступил, и он принялся сбивчиво, словно зеленый новобранец, рассказывать появившемуся из ниоткуда человеку о случившейся беде. Егерь выслушал молча и внимательно, после чего протянул Ворону невесть откуда взявшиеся охотничьи лыжи и двинулся в сторону долины, время от времени поглядывая в небеса. Там кружила здоровенная клювастая тварь с драконьими крыльями, и Ворон будто спинным мозгом ощущал, что егерь смотрит на тайгу ее глазами.

А еще его лыжи не оставляли следов. Ворон предпочитал не замечать этого, но периферийное зрение упрямо указывало, что за самим Вороном есть лыжня, а за егерем ее нет. Снаряжение егеря на вид было вроде обычным, он видел такое не раз, кое-что из этого и сам таскал на боевых, да и егерский карабин на первый взгляд был известной отечественной моделью, хоть и не дешевой, но все же… Но призрачное, едва осязаемое дрожание незримых энергий над ультракоротким ежиком серебристых волос непокрытой посреди зимы головы отдавалось Ворону легкой дрожью вдоль позвоночника и при этом придавало сил. Он спускался по обрывистому склону мраморной горы почти три часа, раз десять чуть не сорвавшись и раз двадцать чуть не сорвав на себя лавину, а потом еще час продирался через непролазную тайгу по бедра в снегу. В глазах уже плыло от усталости, ноги отказывались передвигаться, руки стали тяжелыми, словно весили по тонне каждая. А потом он увидел прямо перед собой егеря, и усталость как рукой сняло. В тот миг он сразу понял, что перед ним тот самый егерь, которого надо найти…

Ворон прибавил хода и вырвался из леса к заснеженному подножию мраморной сопки. Если судить по ощущениям, то десять километров он прошел минут за пять. Он рвался вперед, как только мог, но глаза же видели, что скорость была не от самолета… И тем не менее он уже пришел. Только мраморная сопка теперь совсем не мраморная. На ее месте возвышается полузасыпанная кроваво-красным снегом и тысячами истлевших черепов громадная ацтекская ступенчатая пирамида, выполненная из багрового материала. С каждой секундой ее багровое свечение все сильней наливалось кровью и вибрировало низким гулом.

– Пришли, – негромко сказал егерь, и его слова врезались в мозг так, что Ворон замер на полушаге. – Дальше не пойдем. Забирай его.

– Кого… – начал было Ворон, но тут же заметил лежащее в снегу человеческое тело.

Он ринулся к нему и принялся выкапывать из снежной толщи. Это оказался Смирнов, тот самый псих, из-за которого Ворон отправился на поиски егеря. С первого взгляда было ясно, что бедняге конец: руки-ноги поломаны, лопатка прострелена, сто процентов пробито легкое, и внутреннее кровотечение должно добить мужика за пару минут.

– Не выживет он… – мрачно поморщился Ворон, укладывая Макса на спину. – Почти труп.

– Выживет, – невозмутимо произнес егерь, подходя к Смирнову. – Если сумеете дойти до города.

Он протянул над неподвижным телом ладонь, и Макс открыл глаза. Смирнов шевельнулся, неловко упираясь в глубокий снег вполне целыми конечностями, и поднялся, робко глядя на егеря.

– Я не хотел сюда возвращаться, но они упрятали меня в психушку… – забормотал он и осекся, словно ударившись о тяжелый взгляд светящихся глаз. – Извините…

– Ты бесполезен, – ничего не выражающим тоном изрек егерь.