Я несколько секунд молчу.

- Один раз, - говорю в итоге, - незадолго до развода. Не бил прямо… Один раз ударил. 

Перед глазами всплывает сцена: как я отлетаю к дивану в ужасе, не знаю даже от чего больше - от боли или осознания самого удара. Олег не дает прийти в себя, оказывается рядом и тянет за волосы, вынуждая встать. А потом угрожает, что убьет меня. Так на него подействовало известие о компромате и моих условиях: развод и полностью оплаченный счет на лечение мамы.

- Сволочь, - пальцы Стаса сжимаются на моей руке слишком сильно, но вряд ли он это замечает. - Его тоже прикажешь не трогать? - спрашивает со злостью. - После всего, что он натворил?

- Ты ничего не сделаешь ему, Стас, - говорю я тихо. - Слишком разные весовые категории. Вы даже не встретитесь, если он этого не захочет.

- Но ты ведь сделала? - Стас резко садится, без его тела рядом становится сразу холодно, я кутаюсь в одеяло, садясь следом. - Почему он тебе дал развод? Это ведь не его инициатива была, я правильно понимаю? Ты его как жена устраивала, раз столько лет он держал тебя возле.

Я опускаю глаза, комкаю пальцами одеяло. Вот об этом рассказывать почему-то страшно. Все-таки это рычаг давления на Олега, и Стас может ухватиться за эту мысль. Обузов его раздавит, у меня нет в этом сомнений.

- Насть, я не отстану, - говорит Стас просто, я невесело усмехаюсь и решаюсь. 

- Долгое время я жила с ним, не думая о каком-то противостоянии, - начинаю рассказывать. - А потом услышала его разговор с одним из партнеров. Они были у нас дома, это вышло случайно. И я поняла, что он прокручивает много нелегальных дел через свои фирмы. А еще что часть их записаны на меня. Олег убеждал того мужчину, что я в случае чего все подпишу, и никаких неприятностей не будет. Тогда я поняла, что это мой шанс выбраться. Не знала еще, как, просто интуитивно почувствовала, что появилась лазейка. Мне повезло в том, что Олег считал меня глупой красивой пустышкой. А я стала учиться, чтобы худо-бедно разбираться в происходящем. Ему говорила, что учусь языкам, и действительно даже занялась ими, на всякий случай. Сама же штудировала через интернет все, что могла освоить, хотя бы на минимальном уровне. Предпринимательство, аудит, экономика, налоги. Когда мне пришлось подписать первый документ, я уже была подкована и понимала, что делаю. За время нашего брака через меня было прокручено три крупных сделки. Цифры с большим количеством нулей. И обязательства по договору, которые никто и не думал выполнять.

Я вспоминаю, как дрожали руки, когда я впервые пробралась в кабинет Олега в нашей квартире, как узнавала код сейфа, делала фотографии документов. Помню, как первое время с ужасом ждала, что все вскроется, и что Олег в прямом смысле этого слова меня убьет. 

Но ничего не обнаруживалось, репутация покорной дурочки в кои-то веки сыграла мне на пользу.

- И все-таки я была ужасной трусихой, - я откидываю рукой волосы назад, не глядя на Стаса. - Потому что боялась использовать бумаги. Всерьез думала, что он меня убьет. Хотя и составила целую схему, как себя обезопасить. А потом маме понадобилась срочная операция. Дорогостоящая, но для Олега эта сумма не была такой уж внушительной. Но он отказал, - я сжимаю зубы, вспоминая кривую усмешку бывшего мужа, когда он сидел, по-барски развалившись, в кресле, а у меня подгибались ноги от его отказа. - Сказал, что моя мать и так зажилась, представляешь? Что ни к чему таким людям в принципе топтать землю. И что ему надоело, что какие-то нищеброды сидят у него на шее. 

От этих воспоминаний щиплет в носу. Как тогда, во мне мешаются горечь и злость.

- Я знаю, что у нас с мамой были не самые лучшие отношения… - усмехаюсь, качнув головой. - Да что уж там, просто ужасные. Она винила меня, что я забрала ее молодость… И потом вся та ситуация с отчимом… Но она все равно моя семья, понимаешь? - я смотрю на Стаса, но вижу по его взгляду, что он не согласен со мной в корне. - Осознание того, что они где-то есть, помогало мне жить. Потому что было ради кого, - я снова чувствую на глазах слезы. - Мама, брат, бабушка… Они были маяком, чтобы просто не свихнуться и не покончить с собой. Давали надежду, что когда-нибудь я стану свободна, и мне будет куда вернуться. И что меня примут, наконец, примут, - говорю я уже, давясь слезами. - И будут мне рады, благодарны. И может, я даже заслужу их любовь.

Я уже захлебываюсь, задыхаюсь, пытаясь договорить, Стас молча прижимает меня к себе, снова слишком сильно, кажется, сейчас треснет и сломается какая-то кость. Но лучше этого момента ничего не может быть. 

Он шепчет мне:

- Ты и так заслуживаешь любви, Настя. Поверь мне.

А я захлебываюсь слезами и не могу остановиться.