Я не знаю, зачем спрашиваю, почему хочу знать ответ. Может, подсознательно ищу себе оправдания, мол, у меня были причины поступить так, как я поступила. Вряд ли мне станет легче, если так, скорее уж, больнее. Но все равно жду ответа.
Стас усмехается, качая головой, но в этой усмешке столько душащей тоски, что у меня снова все внутри сжимается.
Он садится за стол, сгибая ногу в колене и ставя ее рядом с собой на стул.
- Она действительно пришла тогда, - Стас смотрит на меня, я теряюсь под его взглядом, - но кроме флирта с ее стороны ничего не было. Я сказал, что у меня есть девушка, которую я люблю, и на этом все. Катя ушла, а я в тот момент понял: правда ведь, люблю, - он усмехается, снова качая головой. - Тут-то ты меня и припечатала. Вот тогда было действительно больно и обидно, потому что я весь такой влюбленный идиот бегаю, тебя ищу, а ты… Я психанул, семья загород собиралась, и я уехал с ними. Не знал, что Зеленцовы приедут, честно… Да мне не до них было. Жутко ломало, хотелось тебе позвонить, написать, бросить все и примчаться. Я терпел, думал, так будет правильно. Наивный юношеский взгляд, - он снова усмехается, вытягивает ноги, запуская руки в волосы. - Хотелось, чтобы ты поняла, как меня задело твое недоверие, и что я не такой. Впервые в жизни, может, я действительно был не такой.
Глава 20
Я прячу лицо в ладони. Больно. По-другому, не так, как непосредственно в момент, когда все происходило. За другое больно: за то, что нас разлучила глупость, обида и череда случайностей. Это так нелепо, невыносимо нелепо, потому что не верится, что такая ерунда могла взять и сломать две человеческих судьбы. О том, как могло бы быть хорошо - страшно даже думать. Потому что будет еще больнее.
- Мать говорила, я в больнице постоянно бредил и тебя звал, - Стас смотрит в сторону, когда на этих словах я убираю ладони от лица. - Она отца попросила в город съездить, привезти тебя, он вернулся один, сказал маме, что ты уехала с Обузовым. Об этом мне уже мама сообщила, когда я в себя пришел. Я не хотел верить, до последнего… Ездил в общагу, потом подругу твою нашел. Но она ничего не знала, сказала, что видела тебя один раз, что ты ждала от меня вестей и мучилась. Ты заблокировала меня везде…
- Я подумала, так будет правильно, - стираю пальцами слезы, скопившиеся в уголках глаз. - Обрубить все разом. Да и не думала, что ты писать будешь, ты же меня бросил. А потом узнала, что ты в больнице был.
- Почему ты не связалась со мной? - он снова на меня смотрит. Я мелко трясу головой, с трудом сглатывая - горло душит спазмом.
- Когда я узнала… Я поняла, что все было не так, как я придумала себе. И что ты меня не предавал. И мне стало так плохо… Я понимала: ты будешь думать, что я бросила тебя ради того, чтобы стать содержанкой. И будешь ненавидеть, имея на это полное право. А потом… - я замираю, только дрожат чуть приоткрытые губы, проскальзывает мысль промолчать, пропустить, но Стас упирается таким внимательным взглядом, спрашивая:
- Что потом? - что я только выдыхаю, сдаваясь. Не могу больше все это в себе носить. Не могу.
- Я потеряла ребенка, - произношу, не сводя с него взгляда. - Нашего ребенка.
Лицо Стаса каменеет, черты лица как будто заостряются на бледнеющей коже, он стискивает зубы и только гуляющие желваки сейчас выдают его эмоции, в остальном он кажется неподвижной каменной глыбой.
- Я не знала, что была беременна. Случился выкидыш.
Не знаю, зачем говорю дальше, наверное, просто страшно сидеть в тишине рядом с ним.
- Я его убью, - Стас резко вскакивает, отчего его стул падает, я вздрагиваю, пару секунд торможу, и он успевает уйти из кухни.
Выбегаю следом, через гостиную в коридор и спальню, где Стас натягивает джинсы.
- Куда ты собрался? - подбегаю к нему, цепляюсь за голые плечи слишком сильно, потому что когда отпущу его - будут видны отметины от ногтей.
- В Барвиху, к отцу.
- Нет, - я резко мотаю головой. - Нет, Стас. Не сейчас. Ты наделаешь вещей, последствия которых будут необратимы.