— Такой милашке я готов платить тройной оклад за безлимитный рабочий день.

— Не переживайте, Эдуард Олегович, я очень высоко оцениваю деловые навыки и трудоспособность своих сотрудников.

Глеб резко отодвигает свой стул и вставая из-за стола. Затем помогает подняться мне. Кидает на стол несколько купюр в иностранной валюте и, подставив мне свой локоть, разворачивается в сторону выхода.

— Доброго вечера, Эдуард Олегович! Завтра днем мои юристы свяжутся с вашими для окончательного утверждения условий договора и его подписания.

— Да, конечно, Глеб, — кивает тот, сально улыбаясь мне. — Спасибо за приятный вечер Ксюшенька! — И тянется к моей руке, вытягивая губы.

— И вам, — все с той же приклеенной улыбкой отвечаю и, словно не замечая его «галантного» жеста, поднимаю руку вверх, поправляя выбившуюся из прически прядь волос.

Лишь спустя время и пройденный пешком в полной тишине квартал я решаюсь тормознуть Глеба: уж слишком широк его шаг, а я бегу за ним, как карманная собачонка на коротком поводке.

— Мы от кого-то убегаем? А почему пешком? На машине было бы быстрее и удобнее.

Он останавливается так резко, что я, не успев сориентироваться, врезаюсь носом в его плечо. Блин, один-один! Искры из глаз не летят, и на том спасибо!

— Извини, — роняет он, — мне просто надо проветрить голову, иначе я… — И замолкает, не договорив, вновь хмурит брови и удивляет меня предложением: — Пойдем прогуляемся по парку?

Смотрю на него и не могу понять, на кого, и главное, на что он так сердится.

— Я что-то сделала не так и тем самым поставила под угрозу ваше деловое соглашение?

— Что? — удивляется Глеб, долго смотрит на меня, а я, кажется, перестаю дышать, утопая в том буйстве эмоций, которые клубятся в омутах его черных глаз.

— Деловой ужин, — все же нахожу в себе толику здравомыслия и возвращаюсь к выяснению его взбудораженного состояния.

— Забудь! — отмахивается Глеб. — Не надо было вообще тебя на него брать. Не знал, что этот хрыч на старости лет стал падок на молоденьких красоток.

Это был комплимент?

— А я думала, это был коварный трюк, чтобы расположить его, затуманив голову моей красотой, и он стал сговорчивее, — отчего-то не могу удержаться от ехидного замечания и плотно сжимаю губы, чтобы не выдать нарастающее веселье.

— Да на хр… — Он запинается. — На кой мне его сговорчивость?! Это в его интересах подписанные договоры. А сейчас я склоняюсь к тому, что… Ай, ладно, рабочий день закончен, не хочу говорить о делах! Хочу…

Мир замирает вокруг, когда его горячие ладони обхватывают мое лицо. Глаза в глаза, и один на двоих шторм дурманящих эмоций смывает разом противный привкус прошедшего ужина. Дыхание останавливается, и губы Глеба накрывают мои так нежно, словно знакомятся, словно боятся спугнуть, словно ничего раньше не было и это наше первое знакомство — вот такое аккуратное, пропитанное заботой и лаской. Его язык не атакует, а галантно приглашает на танец обоюдной страсти. Я млею, теряя здравомыслие, и лишь крепче вцепляюсь в крепкие плечи Глеба.

Абсолютно не замечаю, как и когда мы оказываемся на заднем сиденье его автомобиля. Не обращаю внимания на водителя, окончательно попрощавшись с разумностью и стыдом. Словно сумасшедшая, тону в океане безумства и даже не замечаю, на какую кнопку в лифте нажимает Глеб, при этом не выпускающий меня из объятий и почти не прекращающий наш поцелуй длиной в сладкую вечность.