— Кто это? — Риша смотрит на меня растерянным взглядом. — Что случилось? — Она подходит и заглядывает мне в лицо.

— Это папа, — стараюсь скрыть давящее чувство переживания и произношу два простых слова со всем безразличием, что могу наскрести в своем немного растерянном сознании. — Хочет поговорить.

Вздыхаю с облегчением, находя повод уйти от прямого обстрела цепкого взгляда сестры, присаживаюсь на корточки и подбираю пострадавший телефон. Еле слышным шепотом корю себя за криворукость, пытаясь реанимировать «невинно пострадавшего», с усилием вдавливаю кнопку разблокировки. Ришка опускается следом и выуживает из-под соседнего автомобиля отлетевший чехол, протягивает его мне, а я показываю ей аппарат, видимо, решивший попрощаться с жизнью.

— Сдох, — сетую я, когда от очередной реанимационной процедуры мой любимый фруктовый друг так и не оживает.

Досада накатывает, как цунами, затапливая моментально, и только присутствие Риши и спящего в салоне Максика не дает мне сорваться в неадекватной истерике.

Вдох — выдох… Сжимаю многострадальный девайс в кулаке.

Надо успокоиться… Ведь ничего еще не случилось. Ну, мало ли для чего папа вдруг захотел со мной поговорить? Я же, все-таки, во-первых, его дочь, во-вторых, — сотрудник его фирмы.

Вдох — выдох…

Дышать становится немного легче, и ком горького пессимизма медленно растворяется.

Встряхиваю головой. Боже, что за ПМСно-истеричное настроение?

— Может, еще оклемается, — с надеждой в голосе предполагает сестренка, и ее ладонь касается моей в немой поддержке.

— Может…

Тихо киваю, закидываю испорченный телефон на приборную панель и опускаюсь на водительское сиденье.

— Поехали, узнаем, что там у папы, — предлагаю с легкой улыбкой, — а затем устроим набег на гипермаркет. Хочу большой шоколадный торт, — мечтательно жмурюсь и, кажется, даже ощущаю на языке терпко-сладкий вкус желанного кондитерского изделия. — М-м-м-м, да! Точно!

— Поехали! — соглашается Ришка, быстро обегает капот и ловко усаживается на переднее пассажирское место.