— Ты права, Риш, — соглашаюсь с ней.

Арина Андреевна Бекетова, моя младшенькая сестренка, на деле оказывается смелее меня. Смотрит с прищуром и хмурит брови, готовая вступить в бой за честь ближнего.

— И?.. — подгоняет меня нетерпеливая собеседница.

— Что? — Вижу впереди лавочку и ускоряю шаг, отвоевывая пару секунд, чтобы подумать и перевести дух.

Она нагоняет меня, когда я опускаюсь на прохладное деревянное сиденье, и разворачиваю коляску так, чтобы видеть спящего малыша, и, вздохнув, откидываюсь на спинку на удивление удобной парковой скамьи.

— Я понимаю, Риш, что просто так он ничего не делает, что его игра по непонятным мне правилам не окончена, далеко не окончена. И что он предпримет дальше, боюсь даже предположить. Но пока у меня есть время, а значит, надо использовать его по максимуму, чтобы помочь отцу, — тараторю так быстро, что даже задыхаться начинаю, но иначе боюсь просто не высказать все, что крутится в голове назойливым роем взбудораженных пчел.

— Ксю…

— Да, я знаю, что я еще новичок и только недавно получила диплом, но я уже работала в фирме отца, и пусть не с юрвопросами (этим у него занимался приходящий юрист), но все же я что-то да знаю. Ну, и у меня есть знакомые в этой сфере, — улыбаюсь чуть хвастливо. — И потом, я член семьи, я больше заинтересована в деле, чем папин нынешний сторонний эксперт. Да и работает он, я тебе скажу, не на все сто.

— Ты надеешься отстоять папин бизнес?

Я не виню ее в скепсисе, я и сама сомневаюсь в стопроцентной победе, но пробовать-то надо: ведь, если «СтройДом» рухнет, папа этого не переживет — не сейчас и не в его возрасте. Мысленно усмехаюсь тому настрою, что возвращается ко мне, когда нет рядом возмутителя моего разумного поведения. Заношу в виртуальный блокнот еще один пункт в свой список причин держаться подальше от Глеба Шумского!

— Попробую.

— А может, ты… — Ришка запинается, прикусывает губу и будто подбирает правильные слова. — Ты… Блин! — ругается она, теребя ремешок своего рюкзака.

— Риш, — освобождаю ее от мучительного желания предложить мне крайнюю меру для решения насущного вопроса, — давай мы это оставим на крайний, самый крайний случай, а лучше — на «никогда».

Она кивает и даже расслабленно откидывается на спинку лавки, прикрыв глаза, словно скинула с плеч тяжкий груз. Моя сестренка храбрая, но все еще верит в добро и справедливость.

— Поехали домой, — предлагаю я, поглядывая на часы. — Нам еще в гипермаркет, а Максик как раз по дороге доспит.

Телефонный звонок от папы застает нас на автомобильной парковке, как раз в тот момент, когда я убираю коляску в багажник, а Ришка пристегивает все еще спящего племянника ремнями безопасности в его детском автокресле.

— Да, пап, привет! — радостно отвечаю на его вызов.

— Привет, дорогая, вы сейчас где? Мне надо срочно с тобой поговорить. Подъедешь в офис?

Разговор обрывается. В трубке повисает гнетущая, безысходная тишина. Нехорошее предчувствие холодной змейкой пробегает по позвоночнику, разгоняя по телу морозный иней.

Печальная и взволнованная улыбка пробегает по моему лицу, а пальцы, чуть дрогнув, роняют телефон на раскаленный от послеполуденного солнца асфальт. Черный глянец экрана моментально покрывается паутинкой мелких трещин, разбегающихся от угла причудливым рисунком, и так же трещит скорлупа кокона надежды, окутывающего меня с момента очередного побега от Глеба.