— Нет. От них переговорщик был. Наглый такой, борзый. Мы его опосля на кол посадили.

— Убили?

— Да нет, сидит еще. Хотя сейчас… не знаю. Мне от него рубаль достался.

Грижа кивнул на свой пистолет, который держал в руках Чак Ноллан.

— Помер, конечно, — предположил Герман. — Ты же дней пятнадцать до нас шел, не меньше.

— Нет, — твердо сказал Грижа. — Три дня.

— Что-то ты темнишь, дружок, — сказал Герман, обходя гостя. — От вашей крепости до нас полсотни верст. Это если напрямки, через лес. А по тракту и того больше. На дворе не лето, чтобы на коне доскакать за три дня. Стало быть, не мог ты, Грижа, за три дня дойти сюда по Пустоши.

— Так я и не по Пустоши шел. Что ж я, себе вражина?

— Тогда как ты тут очутился? — не скрывая удивления, спросил Ковалев.

Грижа полез за пазуху. Козырев и Чак Ноллан мгновенно отреагировали, взяв его под прицел бластеров. Грижа замер, понимая, что сделал нечто необдуманное, но затем очень медленно вынул из внутреннего кармана помятый листок, сложенный в несколько раз. Так же медленно развернул его и аккуратно протянул бумагу Ковалеву. Егор взял лист и передал его Герману. Вдвоем они изучили листок и, тревожно переглянувшись, отдали его обратно. Ковалев выдержал паузу, а потом спросил:

— Эту карту тоже машинка ваша выдала?

— И еще множество таких, — ответил Грижа, косясь на Чака, охранявшего выход из сарая.

Мне стало скучно. На листке, показанном Грижей, были нарисованы какие-то каракули — палки, кружочки, точки и надписи. Тоже мне ценность. И чего это сотрапезнику из-за этой ерунды потребовалось приходить?

Я отошел от экранов и, покрутившись немного на забавном стуле Оана, вышел из серверной. На мужской половине никого не было. Все, кто не участвовал в допросе, сейчас находились в серверной и внимательно следили за происходящим в сарае через монитор. Я уже думал отойти к черни, как вдруг мой взгляд упал на стол посреди комнаты. Среди всяческого егерского хлама я разглядел на нем визор. Буквально вчера с этим прибором меня познакомил пилот Коля Болотов. Я был настолько впечатлен этой маленькой трубкой, в которую можно было разглядывать далекие предметы, что не смог устоять перед соблазном. Схватив ее, я побежал к окну. Сегодня небо было чистым, и я задумал посмотреть через этот визор на луну. Егеря рассказывали, что это никакая не колесница Лаога, как рассказывал нам шаман, а спутник Земли.

— Земля — огромный шар, — объяснял мне пилот, — и летает она в бескрайнем пространстве. А вокруг нее вертится шар поменьше — луна.

Я, конечно, кивал пилоту головой, соглашаясь с этой чушью, но в душе ему не верил. Как может колесница Лаога быть шаром, если мне Ковалев объяснял давеча, что шар — это яблоко? Вот сейчас и проверим, врал мне пилот или нет. Я забрался на кровать Ковалева (только так я мог достать до окна) и приложил визор к мутному стеклу. Поймав в поле зрения бледное пятно луны, я понял, что через такое мутное стекло ничего разглядеть не удастся. Немного поразмыслив, я решил выскочить на минуту на улицу. Зима завершилась, и потому околеть я уже не боялся. В курене, бывало, я бегал до ветру без порток и не в такие морозы.

Убедившись, что за мной никто не следит, я аккуратно набрал на кодовом замке нужную комбинацию цифр. На примере кодового замка Ковалев вчера объяснял мне важность изучения математики. Нужные цифры я, конечно, запомнил, хотя, как по мне, стальной засов был куда надежнее. Я уже знал про электричество — специальную егерскую магию, благодаря которой работали все их приборы. Но что они будут делать, когда боги отнимут у них это электричество? Егеря, похоже, очень любили усложнять себе жизнь.

С этими мыслями я выбрался наружу. Стояла тихая морозная погода, холода я почти не чувствовал. Где-то за домом негромко тарахтел генератор. Луна сейчас была за егерской избой, поднимаясь аккурат над огромным озером. Я быстро обежал вокруг дома и пристроился возле дровяника. Приладив свою игрушку между двумя поленьями, я поймал наконец в окуляр огромный диск луны. Прильнув к окуляру, я так и остался стоять, завороженный. Егеря противоречили сами себе. Конечно, луна не была шаром, на яблоко она ни капли не походила. Скорее это был плоский блин с дырками, какие пекла хозяйка по случаю удачных теплых мен. Я никогда не пробовал хозяйских блинов (так и не довелось стащить), но помнил их запах. Пахли они просто бесподобно. От блинов луну отличали лишь цвет и отсутствие запаха. На колесницу Лаога, кстати, она тоже не походила. Я до слез вглядывался в мерцающее изображение, но так и не разглядел на бледном ее фоне ни самого Лаога, ни его трона. Не мог же прославленный бог страха управлять ею стоя!

Немного запутавшись в жизненных ориентирах, я решил закругляться. Холод уже забрался мне под рубаху и начинал хватать за нос. Я еще раз взглянул на ровную заснеженную гладь озера, хорошо освещенную сейчас бледным светом луны. Вдруг внутри меня что-то кольнуло. Откуда это на плоском замерзшем озере волны? Я пригляделся, но так и не понял, что за бугры торчат посреди водной глади. Еще мгновение, и я сам себя обругал: «Дурак, у тебя же есть визор!»

Я вновь примостился к поленнице и настроил прибор. Теперь вся водная гладь просматривалась как на ладони. Я поводил визором из стороны в сторону, пытаясь поймать в объектив хоть одну волну, и наконец увидел искомое. И никакая это не волна. Обычный сугроб. Рядом еще один. За ним другой, и пятый, и десятый. Может, ветром надуло? Я потыкал сапогом мокрую жижу под ногами и засомневался, что такой липкий и грузный весенний снег могло надуть в сугробы.