Он оглянулся на принцессу в великом испуге.
– Да-да, конечно! Ваше высочество, простите меня великодушно…
– Прощаю, – ответила она милостиво и полюбопытствовала: – А за что?
Он повернулся ко мне.
– А за что?
– Не знаю, – ответил я. – Так, на всякий случай. Я же знаю, обязательно схамишь.
Фицрой сказал сердито:
– Принцесса, не слушайте его! Он мне жутко завидует и потому всячески порочит мою безупречную репутацию всякими инсвинуациями. Потому что инсвинист, каких поискать!
– Уходим, – велел я.
– Побудь минутку с ее высочеством, – попросил он.
Я сказал принцессе:
– Ваше высочество, не смотрите в ту сторону, там сейчас Фицрой осуществляет освященный веками традиционный акт воинов… В смысле, отдает последние почести павшим, освобождая их карманы и сумки от лишнего, чтобы им было легче идти в блаженный потусторонний мир.
Она серьезно смотрела снизу вверх мне в лицо, чистая, как рыбка, глаза большие и доверчивые, ответила послушно:
– Да, глерд Юджин… Как скажете, глерд Юджин… Я знаю, мужчин нужно слушаться…
Рундельштотт вставил носок сапога в стремя, отдохнул, а потом начал подниматься наверх, цепляясь за седло и ремни. Сердце мое сжалось, скорее бы закончить эту операцию, не для кабинетного человека она…
Глава 12
Теперь двигались больше по ночам, Антриас бросил на поиски убежавшей принцессы всю легкую конницу, то и дело приходилось поспешно убираться с дороги и отсиживаться за кустами, пока там с грохотом копыт проносился очередной отряд.
Принцесса терпеливо переносила все тяготы, у меня сердце разрывалось от жалости, слишком хрупкая и нежная для этого жестокого мира, а уж в лесу так и вовсе не одни бабочки.
Рундельштотт пробормотал:
– Я бы не отказался, если бы королева выслала вперед отряд с повозкой…