Разберём эпизод подробнее. И вот что приходит на ум, когда читаешь не газетные корреспонденции — книги, посвящённые гигантскому событию в истории отечественного футбола: журналисты, желая того или нет, указали безукоризненную схему, которая будет тиражироваться много лет: центральный нападающий рванулся и неожиданно для голкипера здорово пробил. После чего в разных календарях, юбилейных публикациях, переизданиях, даже воспоминаниях можно от указанного не отступать, добавляя, по желанию и необходимости, подходящие эмоции. Потому что гол на 116-й минуте практически определил финалиста Мельбурна. Ибо вновь повести в счёте наши «друзья-соперники» уже не могли, утеряв физические и, что серьёзнее, моральные силы. А вполне реальная переигровка почти стопроцентно осталась бы за Советским Союзом: больных было кем заменить, и сценарий второго поединка с Индонезией никто, понятно, не забыл. Так что если бы творец того важнейшего мяча банально согласился с тем, как он лихо пробежал и образцово ударил, то приобрёл бы прочную дополнительную славу.

Ничего подобного. Наоборот, он целиком поддержит иную картину гола, нарисованную И. А. Нетто в книге Н. С. Киселёва и И. А. Мельникова: «И вот за семь минут до конца Эдуард Стрельцов устремляется вперёд. Навстречу ему выбегает вратарь Стоянов (существенная ошибка: болгарские ворота защищал Георгий Найдёнов. — В. Г.). По всему видно, что сейчас последует сильный удар в дальний угол. Стоянов бросается вправо на перехват мяча, однако удар не состоялся — носок бутсы зарылся в землю. И мяч, тихо ковыляя, закатился в сетку ворот Стоянова. Последний схватился за голову: какая верная победа упущена». В книге «Год олимпийский. 1956» добавлено ещё о столкновении вратаря болгар со Стрельцовым, случившемся незадолго до гола и вызвавшем замечание судьи в адрес центрфорварда. Потому вроде бы Стрельцов и ударил, не сближаясь вновь с голкипером. Однако важнее и полнее всего воспоминания Н. П. Симоняна, переживавшего полуфинал со скамейки запасных. Он уточнил, что мяч после татушинского (всё-таки!) паса «срезался, замысловатой дугой обошёл болгарского защитника Манола Манолова, великолепно игравшего против Стрельцова. Оба они рванули влево, но Эдик, резко затормозив на вираже, сумел изменить направление и ускользнул с мячом от Манолова». Дальше знакомое нам: как бутса зарылась и т. д. Разве что последняя, леденящая душу деталь: мяч «медленно катится дальше, такое ощущение, что катится мимо ворот. Около боковой стойки, видимо, споткнулся о кочку и медленно вполз в ворота».

Что до Стрельцова... И сегодня поражает его запредельная невозмутимость. Десятилетия спустя он хладнокровнейшим образом объяснил напористому болельщику (тот долгий день общения Эдуарда Анатольевича с родным городом и его людьми А. П. Нилин описал по крайней мере в двух книгах — и я, несомненно, к той хронике позже вернусь), возжелавшему узнать подробности: да, целил в одну сторону — попал в другую, бывает. А. П. Нилин называет приставшего к Стрельцову на затрапезном стадионе человека «эрудитом» — и правильно. Потому что к началу 80-х жар-пыл мельбурнского полуфинала любителей футбола интересовал слабо. Про Тищенко ещё кое-кто помнил, про Стрельцова — действительно, только «знатоки». Здесь же прелестную, как видим, возможность устного, «для легенды», общения Эдуард Анатольевич не использует. Это ж надо доказывать, убеждать. А в чём? Как от Манолова ушёл, в конце концов? Так не спросили. Он и промолчал.

Про победный гол тоже вопроса не прозвучало. А зря. Б. Артемьев в 1958 году очень толково всё изложил: «Наконец, родился третий и решающий мяч в этой надолго запомнившейся игре. Прервав болгарскую комбинацию на ближайших подступах к нашим воротам, Парамонов выкинул мяч партнёру (Стрельцову. — В. Г.). Тот перешёл в середину поля, вклинился в “чужую землю” и, создав замешательство, отпасовал мяч Рыжкину, который оказался тут как тут, на месте правого инсайда. Со всегдашней стремительностью Владимир проскочил почти к самой лицевой линии вблизи ворот, а понявший его замысел правый крайний (Борис Татушин, имя которого также было тогда запрещено к упоминанию. — В. Г.) крест-накрест поменялся с ним местами. Последовала передача справа. Вратарь устремился руками вперёд, пытаясь её прервать. Но правый край на сотую долю опередил его, и от подставленной бутсы мяч влетел в ворота».

...Потом болгары плакали. Блестящая сборная с Балкан образца 1956 года обеспечила родине единственную покуда футбольную медаль. И даже выход в полуфинал первенства мира-94 поколения Стоичкова, Балакова, Лечкова и Михайлова никогда не сможет перечеркнуть ту «бронзу», добытую в далёкой Австралии их куда менее известными предшественниками...

Про наших же лучше всех рассказал Н. П. Симонян: «Я не мог с собой справиться, бросился на грудь Эдика Стрельцова и разрыдался. “Да что ты, что ты...” — успокаивал он, мальчишка, тридцатилетнего мужчину. “Вы же не представляете, что вы сегодня сделали!” — твердил я, не в силах успокоиться».

А на австралийской Олимпиаде СССР оставалось сделать завершающий шаг к «золоту», последнему, к слову, — футбольный финал завершал Игры. Местная газета «Сан» так охарактеризовала главные качества пройденных Советским Союзом команд: «...грубость Германии, упорство Индонезии, блеск Болгарии и...»

В финале наших ожидала югославская команда. Здесь тоже полезно проследить, как менялась оценка соперника с течением времени. Если брать 60—80-е, то подчёркивалось: с тем же соперником СССР встретится через четыре года в борьбе за дебютный Кубок Европы, где также победит и станет первым в истории чемпионом Старого Света. А. Т. Вартанян в новые времена разъяснил: общее, в основном, — название: и там, и там Югославия. А подход к формированию состава — разный. Основная (или первая) сборная славянской страны выступала во время олимпийских баталий 56-го года в Европе, а нашим в Мельбурне противостояла команда, которую при желании можно назвать молодёжной. Всё так. Но необходимы некоторые уточнения.

Начну с того, что та «наиглавнейшая», «звёздная» сборная выступала в 1956 году из рук вон плохо: пять поражений, две ничьи и победа над полюбившейся нам Индонезией. Кроме того, Крстич, Веселинович, Муйич и Шекуларац, украсившие олимпийский состав, уже привлекались к матчам и имели опыт взаимодействия с теми же легендарными Зебецом, Станкевичем, Вукасом, которые в 1952-м обыграли Советский Союз на Играх в Финляндии. А в 1958 году, на чемпионате мира, та великолепная четвёрка с Шекуларацем уверенно влилась в основной состав, вытеснив некоторых ветеранов. Так что слабой югославскую команду на Олимпиаде в Мельбурне я бы назвать никак не осмелился.

Что подтверждается и такими соображениями. Мы бездумно забываем, что Югославия 50—60-х годов являлась мощной футбольной державой. Это стало понятно, как ни удивительно, после распада государства на шесть независимых республик в девяностые—нулевые годы. Вдумайтесь: Хорватия в 1998 году завоевала третье место на мировом первенстве, обыграв в «утешительном» финале голландцев (СССР, если помните, фактически ни разу не добирался до мирового пьедестала). А затем крошечная Словения в стыковых поединках победила сначала многомиллионную Украину, а затем и ещё более населённую Россию. Да и Сербия, Босния и Герцеговина, Македония, Черногория котируются в Европе. Так что и в 1956-м союзная Югославия могла выставить не один боеспособный состав.

Впрочем, нас, понятно, интересует собственная команда. На финал Г. Д. Качалин решил поставить Никиту Симоняна. Спартаковский центр нападения, не проведший до того в Австралии ни одной игры, позднее вспоминал, что тренерский выбор его немало удивил. Однако наставник объяснил всё доходчиво: Иванов травмирован, торпедовской связки не получится — так пусть на поле появится красно-белый вариант состава: люди в клубе сыгрались, понимают друг друга с полуслова. Что и сделали: в финале играли восемь спартаковцев.

Как на новость отреагировал Стрельцов? «Тренерам виднее, — объяснил он в книге «Вижу поле...». — В финале центрального нападающего играл Симонян. Я уже говорил, как отношусь к Никите Павловичу. Но если до пятьдесят шестого года я считал, что он играет лучше меня, то в олимпийском году я себя чувствовал посильнее, чем Симонян. Ну, да что теперь рассуждать? Финал он сыграл хорошо. А как бы я сыграл — не проверишь». Конечно, нетрудно уловить неудовольствие. Ещё бы: четыре матча отбегал, два гола забил, с болгарами просто спас страну. И остался без главной игры.

Однако В. К. Иванов в «Центральном круге» сообщает о сильнейших, без преувеличения, переживаниях Эдуарда: «Был в нашей сборной в этот день футболист, который наверняка страдал больше нас с Тищенко. Он был здоров, полон сил, в прекрасной форме, но тоже оказался в числе зрителей. Кроме тех чувств, которые испытывали мы, его ещё угнетала страшная обида на несправедливость. Я говорю о Стрельцове. Он прекрасно отыграл все матчи, а его заменили Никитой Симоняном. Тренеры сказали Стрельцову:

— Ты устал. Здесь жара, а ты пьёшь много воды. Тебе не выдержать напряжения этого матча».

Не верить Валентину Козьмичу нет никаких оснований. А «обида на несправедливость» вполне объяснима. Что же, раньше он меньше воды на жаре пил, что ли? И потом: неужели предыдущие встречи были проще? С другой стороны, как понять: «здоров, полон сил»? По сравнению с Тищенко и тем же Ивановым — да, без серьёзных травм обошлось. Но вспомним четыре матча, два из которых с дополнительным временем, в которых с центрфорвардом, мягко говоря, не церемонились. И ссадин, гематом, шрамов накопилось предостаточно. Безусловно, девятнадцатилетний организм много способен выдержать, однако про жару и влажность сказано не попусту: помните Руди Гофмана?

А тут свежий опытный игрок, просидевший весь турнир на лавке, отменно готов. И югославы наверняка ожидали увидеть в составе Эдуарда — эффект неожиданности от появления Симоняна не будем сбрасывать со счетов. Есть, словом, резон в тренерском выборе. Однако футболисту, как, допустим, и актёру, всегда играть хочется. Поэтому Стрельцов, конечно, мучился и страдал. Единственное, на что обратил бы внимание: у Иванова — «наверняка страдал». То есть он не взрывался, не ругался, не стонал и не жаловался. Даже на глазах близкого друга. Потому и считали: ему всё «как с гуся вода».

А финал сложился, конечно, напряжённо, но не столь драматично, как поединок с болгарами. Итог: 1:0. Гол на счету то ли Ильина (везде написано), то ли Исаева (что вернее). «Золото» наше! Грандиозный, без преувеличения, успех. Последняя, 37-я золотая медаль Мельбурна, завоёванная сборной СССР.

Правда, конкретно у футболистов с этим «золотом» вышла некрасивая история. Медали вручали лишь участникам финального поединка. Иначе как глупостью такое не назовёшь: система кубковая, каждый матч грозит вылетом — и чем в таком случае дошедший до финала отличается от выступающего в предварительном раунде?

Стоит признать: по возвращении всех наших футболистов именовали олимпийскими чемпионами. И фотография в «Советском спорте» опять же всех восемнадцати триумфаторов никуда не делась. Стрельцов — пятый в первом ряду. Но вот медаль олимпийская вручена ему так и не была.

...А затем был долгий путь на родину. Сначала до Владивостока на ставшем легендой теплоходе «Грузия». На нём отправились в полном составе советские олимпийцы с руководителями, тренерами и журналистами, чехословаки в том же составе и часть болгарских спортсменов. Должен сообщить, что спортивный режим не так уж и нарушался. Многие, легкоатлеты например, тренировались, благо площадь корабля позволяла, проходили разборы олимпийских выступлений, успешно подменявшие тренерские советы по отдельным дисциплинам. Прошли два чемпионата «Грузии»: по шахматам и настольному теннису.