Иллюстрацией послужит встреча 23 октября в Москве со сборной Франции. Многие сегодня будут удивлены, но гости не считались фаворитами в предматчевых прогнозах. Безусловно, французы участвовали ещё в первом, 1930 года, чемпионате мира и затем пропустили всего один финальный турнир, однако лавров не снискали. Наиболее высокое достижение — выход в четвертьфинал в далёком 38-м. Советский же Союз после успехов в играх с чемпионами и вице-чемпионами мира, а также двух разгромов Швеции котировался значительно выше. Некоторые исследователи сообщают даже о недооценке противника со стороны советских футболистов. Чего делать было, конечно, никак нельзя.

В те же 1954—1955 годы французы провели впечатляющую серию, обыграв 3:1 на выезде чемпионов мира немцев, победив 2:1 в Мадриде испанцев, 2:0 шведов в Париже, одолев дома 1:0 Англию и на выезде 2:1 швейцарцев. Не забудем и про конец сезона для советских футболистов. Причина известная, однако весомая. А тут ещё внутренние неурядицы: наши сами (!) дисквалифицировали Яшина (за удаление в финале Кубка), Парамонова и полузащитника Войнова, плюс травмировался оплот обороны Анатолий Башашкин.

Имелась, однако, и приятная новость: Стрельцов вошёл в стартовый состав впервые не вместо, а вместе с Симоняном. Это крайне важно: Эдуард никогда не желал занимать чьё-то место и, симпатизируя «Спартаку» (говорю так осторожно, так как одновременно он восхищался Бобровым и Федотовым, никакого отношения к красно-белым не имевшим), отбрасывал всякую мысль о переходе: тогда бы пришлось конкурировать с Никитой Павловичем и в клубе, стремиться из основы его вытеснить, а эти дела — не для Стрельцова. Какое-то время в сборной они претендовали на одну позицию центрфорварда, однако к игре с Францией был найден выход. Молодой торпедовец вышел под восьмым номером, многоопытный спартаковец — под девятым. Получалось: Стрельцов на месте Иванова, правый инсайд, а Симонян — на привычной позиции. На деле же получился классический сдвоенный центр, живо напомнивший болельщикам и специалистам легендарный армейский тандем Бобров — Федотов. Забегая вперёд скажу, что идея смотрелась весьма перспективно: 23 октября с ходу образовавшаяся пара здорово себя проявила.

Теперь по порядку. «Советский спорт» дал выверенно точную хронику борьбы. Не стану останавливаться на обоюдоостром дебюте, пусть гости и удивили смелостью. Гораздо серьёзнее наблюдение о медлительности хозяев в нападении. Исчез темп, позволявший громить шведов, побеждать немцев и на равных противостоять блистательным венграм. Чем эту неприятность объяснить? Думаю, ответ напрашивается. Состав ввиду болезней, травм и советской принципиальности получился в некоторой степени экспериментальным. А чтобы обыграться в касание, как частенько выходило против тех же венгров, надобны не только кратковременные тренировки непосредственно перед матчем, но и, по возможности, несколько спаррингов. А по-хорошему — несколько месяцев плодотворной работы. Иванов со Стрельцовым уж на что единомышленники, а тоже не с первой встречи друг друга понимать начали. Так что отсутствие быстроты объяснялось осторожностью, страхом ошибиться.

А сейчас прошу внимания: «15—20-я минуты. По-прежнему нападает наша команда... Пробиться непосредственно к воротам французской команды трудно. Стрельцов неожиданно бьёт по воротам, но мяч проходит в стороне от штанги». В повествовании «Советского спорта» «по минутам» это первый удар по воротам гостей. Эдуард выстрелил «неожиданно» как, видится, для чужих, так и для своих. В «Торпедо» за минувший год он научился брать инициативу на себя. В данном случае индивидуальные действия необходимы, пока командные связи не наладились. Впрочем, то, что достигнуто на клубном уровне, никуда не пропадёт: «21—25-я минуты. Обоюдные атаки. Разинский в броске перехватывает мяч. Тут же следует атака нашей команды. Симонян хорошо выводит один на один Ильина, но теперь опасность ликвидирует Реметтер». Почти, значит, сработала красно-белая связка. А у французов в ответ, увы, без «почти». На 28-й минуте Копа обыграл Огонькова, просочился в штрафную и поразил дальний угол ворот. Непонятно, к чему винить вратаря Разинского: виноваты, безусловно, и защитники. Хозяева отыгрались до перерыва. Французы неправильно блокировали Сальникова в своей штрафной. Это не пенальти, но свободный удар с места нарушения — редкое наказание.

И тут стало ясно, почему Сергей Сергеевич Сальников любил играть с Эдуардом Стрельцовым. Молниеносный пас — и восьмой номер нашёл брешь среди советских и французских игроков. 1:1, и, в принципе, напрашивается вывод об игровой эффективности правого инсайда. Гол классный, счёт сравнял. Однако черёд окончательных оценок впереди. Что же касается матча, то хозяйский сдвоенный центр сразу после свистка на второй тайм вновь отлично себя показал: Симонян, венчая прекрасную скоростную (пошло дело!) атаку, головой с подачи Татушина образцово поразил цель.

И всё же удержать победу не удалось. Пьянтони, ещё одна звезда французской команды, проявив, как и Копа, индивидуальное мастерство, установил окончательный результат: 2:2.

Которым, во что нынче сложно поверить, в СССР были недовольны, а во Франции вполне удовлетворены. При этом тогдашнюю советскую сборную при желании можно было бы назвать российской или даже сборной Москвы (чем частенько пользовались, чтобы не светиться с официальными матчами), так как играли в ней представители столичных коллективов. Представить себе такое сегодня можно, но не нужно; тут и полноценная российская сборная была недавно Францией больно бита. А в 55-м реакция журналистов никого не удивила. С советской стороны вдумчиво, профессионально выступил замечательный тренер Б. А. Аркадьев. Посетовав на медленный переход середины поля, вызванный в том числе и несыгранностью, Борис Андреевич точно указал на неиспользованный атакующий потенциал: форварды «не учли некоторых особенностей игры соперников и упускали выгодную возможность выходить за спину французских защитников. При этом они не оказались бы в положении “вне игры”, так как Жонкэ или кто-то другой из защитников почти всегда находились за спиной своих партнёров». Получается, Жонкэ, не имевший конкретного подопечного, был «чистильщиком», или, если поизящнее, — «либеро». Да, тактическая мысль не стоит на месте, и «бетон» 60-х «замешивался», как видим, лет за десять до того. И потом, во второй футбольной жизни, Эдуард Стрельцов эффективно будет противостоять тому «бетону» и научится сокрушать его — не лбом, понятно, а техникой и мыслью. Тогда же, в 55-м, элементарно не хватило опыта: трудно представить, но возрождённой сборной страны исполнился всего... год. И коли бы её не «возрождать», а насытить календарь значимыми встречами в 52—53-м, то, не исключено, наши в тактике бы шли впереди.

Однако что рассуждать о потерянном. В создавшихся обстоятельствах следовало оперировать имевшимися силами. С чем тоже не всё удачно вышло. Но сперва посмотрим отклики французской прессы. Потешим самолюбие, пусть и на расстоянии в 60 лет: «Ничейный результат против соперника столь высокого класса и доблести, как советская команда, представляет собой большое достижение, подтверждающее тот прогресс, который был достигнут в последние 16 месяцев трёхцветными» (Пьер Андреис, «Юманите»). А «Экин» оценила ничью как «подвиг», даже где-то как «победу» французов. При этом интересны, естественно, конкретные оценки, а не эмоции. Известный обозреватель Жак де Рисвик: «На стороне русских были мощь, напор и широкий размах игры. Их защита безжалостна в борьбе за мяч, их атаки — ураганны. Ими дирижировал вездесущий Нетто или проницательный стратег Сальников, а рядом с ними боролись их товарищи по линии нападения: коварный Симонян, бронебойщик Стрельцов, всепроникающий Татушин, которые пробивали бреши во французской обороне». Вновь всмотримся в характеристику Эдуарда Анатольевича: проницательный де Рисвик углядел по 90 минутам его способность справляться с крепкой броней или мощным бетоном. Без сомнения, здесь не один удар после штрафного сыграл роль. Стрельцов, несмотря на треклятое плоскостопие, в ту пору — нападающий подвижный, резкий, всегда готовый к предложению — в центр, на фланг, куда возможно. Получив мяч, он готов к обострению ситуации: или ударить самому, или продвинуться и отпасовать — да пусть и с места крайнего нападающего. Другой вопрос: взаимопонимание с партнёрами.

И здесь полезно обратиться к наблюдениям другого уважаемого литератора, Габриэля Ано, инициатора, кстати, проведения Кубка европейских чемпионов и Кубка (чемпионата потом) Европы для сборных. Отдав должное советским футболистам, Ано указал на отсутствие тактической гибкости, слабую способность приспосабливаться к тактическим новациям противника. Победить-то в Москве и при двух голах не удалось — из-за разработанной тренером Альбером Батэ концепции эшелонированной обороны с продуманными контратаками по ослабленным советским тылам. Вывод Ано характерен для сторонника футбольной интеграции и абсолютно разумен: для будущих побед «необходимы обмен опытом, широкое знакомство с разнообразными стилями игры, умение приспосабливаться к различным вариантам игры, к новинкам и открытиям в области тактики». Что касается советских футболистов, то они, выдвинувшись на международную арену после войны, успели, по мнению француза, внести немало нового как раз в тактику футбола. Однако, подмечает Ано, «это выработанное русскими тактическое оружие, как свидетельствуют матчи в Будапеште против венгров и в Москве против французов, у них же самих несколько притупилось». Вывод тем не менее радует совершенно обоснованным, как мы теперь понимаем, оптимизмом: «И всё же их звезда восходит на футбольном небосклоне».

Так что же такое увидел и запомнил умный западный журналист из того, что и отечественные специалисты за десять лет подзабыли? Многое, стоит признать. И «Динамо» московское выезжало за рубеж: усиленное Бобровым, Орешкиным и Архангельским в Англию (1945-й), а также в Швецию, — с Дёминым, арендованным из ЦДКА (1947-й). Ну и на Олимпиаде 1952 года наша старая гвардия три поединка провела. Это у нас оргвыводы последовали, а футбольный народ смотрел да наслаждался. И европейские ценители навсегда запомнили фирменный организованный беспорядок в атаке с непрестанной сменой позиций, с игрой в касание, с непринуждённой манерой расставаться с мячом в пользу партнёра. А в триумфальном турне по Великобритании взаимодействовали звёзды из разных соревнующихся в чемпионате клубов: Константин Бесков и Всеволод Бобров. Причём британцы то взаимодействие навсегда запомнили.

Так почему же тогда появление Симоняна и Стрельцова 23 октября на поле динамовского стадиона станет единственным вплоть до 1957 года?

Без сомнения, у Г. Д. Качалина легко нашлись бы объяснения. Главное из них, видимо, — травма Валентина Иванова. К середине 1955 года Симоняну было бы удобнее играть с одноклубниками — теми же Исаевым и Сальниковым (хотя адаптация Стрельцова к новым партнёрам поразительна). Кроме того, в играх на первенство мира и Олимпиадах не разрешались замены. Это дикое правило, не позволявшее выпустить здорового футболиста вместо травмированного (по-настоящему, с переломами рук-ног, без привычных нашему глазу симуляций), существовало в международных соревнованиях до 1969 года. Оттого и получалось: выставил стартовый состав тренер — и ничего уже не поменять, даже при наличии запасного варианта. Поэтому, считало руководство, к Олимпиаде нужно наиграть тех, кто железно займёт место в стартовом списке. В принципе, остаток 1955-го и весь 1956-й этим и занимались.

Однако обратимся вновь к Габриэлю Ано: помните, он призывал к вариативности, гибкости. Соперники же не похожи друг на друга. И состав на конкретный поединок должен определяться с учётом этого обстоятельства. Так что жаль той непримиримости выбора на определённом этапе. Два замечательных человека и футболиста, Никита Симонян и Эдуард Стрельцов, могли бы сделать, почаще взаимодействуя на поле, ещё больше для отечественного футбола, несмотря на всю их заслуженную славу.

Возвращаясь же к оценке действий Стрельцова в матче с Францией со стороны советских специалистов, стоит подчеркнуть складывающееся постоянство: опять «ниже своих возможностей». И вновь нельзя ни согласиться с этой оценкой до конца, ни поддержать её целиком. Например: гол торпедовец забил, его, слава богу, засчитали. Забил, между прочим, классно: французы не зря заговорили про бронебойность. С другой стороны, то был свободный из штрафной. А вот с игры бы... Но эту интонацию «мы уже проходили». Надо признать: со стороны подлинно футбольных деятелей, на высоком государственном уровне (куйбышевский «укус» Н. Пшенина всё-таки «снизу»), явного негатива пока нет.

Есть, правда, странноватый пример в итожащей футбольный сезон статье «Советского спорта» от 8 декабря. В. Мошкаркин и В. Фролов делятся следующим наблюдением: «Возьмём хотя бы двух ведущих нападающих, Б. Татушина (“Спартак”) и Э. Стрельцова (“Торпедо”). Эти игроки чаще других пользуются обводкой, но Татушин неизменно обыгрывает только в правую сторону, Стрельцов — лишь в левую».

Надо отдать должное трудолюбию и аналитическому дару авторов: среди чуть не двухсот форвардов высшего дивизиона они выделили всего двух — причём даже установили направление обыгрыша. И, по случайному, конечно, совпадению, в качестве отрицательного примера избраны Стрельцов и Татушин. Герои, напомню, крупной и красивой победы над Швецией. Неужели на советских просторах лишь Борис с Эдуардом отличались незавидным однообразием — все же остальные игроки атаки блистали изысканностью и непредсказуемостью? Судя по всему, перед нами вновь акция педагогического характера. Надобно поругать — не то зазнаются. А уж в следующем номере мудрые учителя перешли к похвалам, обнаружив истинное, доброе лицо: «Ведь только благодаря твёрдости руководителей команды “Торпедо”, решительно поставивших Стрельцова в основной состав, из него вырос хороший центральный нападающий». Какой Татушин правый крайний — не сказано. Так то и не наша тема. А следуя непосредственно избранной тематике, мы с удовольствием подходим к 1956 году. Золотому олимпийскому.

Тот сезон был выстроен особенно. В частности, Олимпиаде предшествовала Спартакиада народов СССР с футбольным турниром команд всех союзных республик, Москвы и Ленинграда, а также Карельской АССР. При этом Кубок страны не разыгрывали.

В «Торпедо» же пришёл старшим тренером К. И. Бесков. Для 35-летнего Константина Ивановича то был первый клуб в карьере: до этого он помогал Г. Д. Качалину в сборной. «Кто такой Бесков, мы, слава богу, знали», — вспоминал Стрельцов. Ироничное «слава богу» подчёркивает: не знать одного из лучших советских бомбардиров, триумфатора турне по Великобритании, двукратного чемпиона СССР было невозможно. Как игрока. Но не как тренера. Чего ожидать от него? Как поведёт себя дебютант, всего два года назад завершивший карьеру футболиста?

31 марта Бесков выступил в «Советском спорте» с традиционным для всех тренеров класса «А» предстартовым заявлением. «Состав нападения производит хорошее впечатление», — других слов, право, трудно ожидать. Две молодых надежды всего советского футбола в клубе, который, как известно, к грандам не относится, — серьёзный актив. И последующие слова Константина Ивановича о необходимости создания крепких линий защиты и полузащиты тоже укладываются в естественную логическую схему. Ко всему прочему, Бесков всегда умел и любил работать с молодёжью. В общем, Эдуарда и Валентина ожидали вроде как радужные перспективы... Что ж, последим за ходом первенства.