У него же есть пояс!

Да, над Омороном летать запрещено, но можно подняться выше транспортной сети – ничего страшного не случится, ну померзнет немножко. Не умрет, он же эр-лан. Снизится над площадью у Дворца Дебатов, а там до нужной башни рукой подать.

Не давая себе времени передумать, Полуликий оттолкнулся от земли и вертикально взмыл в небо. Набрал высоту, оставив внизу бесчисленные мушки-флаеры, – отсюда Оморон казался блестящим покрывалом, брошенным на зелень полей и лесов, – и подал команду на максимальную скорость.

И тут же чуть не столкнулся с огромным серебристо-белым флаером, появившемся словно из ниоткуда. Только молниеносная реакция спасла эр-лана от неминуемой смерти – флаер и не подумал сменить курс и со свистом пронесся мимо. Полуликий неподвижно завис в воздухе, схватившись за грудь, сердце пульсировало в горле.

Он просчитался. Над пассажирской транспортной сетью пролегала грузовая, почти невидимая с земли из-за мельтешения флаеров. Лететь здесь нельзя, подниматься выше – опасно. Он может…

Полуликий стиснул зубы и рванулся вверх.

Его охватил режущий холод. Сияющее лазурью небо слегка потемнело. Он еще никогда не поднимался так высоко – казалось, отсюда виден весь Оморон до самого края. Башни напоминали циклопические колонны из темного стекла – их вершины маячили там, где синева неба загустевала настолько, что почти переходила в черноту.

Полуликий бросил тело вперед, и вскрикнул, когда ветер обжигающей плетью полоснул по лицу. Гигантский небесный свод был словно бы целиком вырублен из голубого льда.

Ничего, осталось немного, уговаривал он себя, одну за другой огибая исполинские башни. Где-то здесь и башня клана Лэ, похожая на гигантский ледяной сталагмит – место, где он родился. Но сейчас нельзя думать об этом. Думать надо только о своем теле, воющем от боли, надо уговорить его не сдаваться, не опускаться ниже, потерпеть еще полминуточки…

Воздух здесь был какой-то странный. Полуликий жадно хватал его ртом – словно вдыхал ледяную воду – но все равно чувствовал удушье. Руки невольно тянулись к горлу, царапали грудь.

Воздуха, воздуха!

Внезапно сознание помутилось настолько, что Полуликий потерял контроль над поясом. Голова бессильно опустилась, он чувствовал, что падает, все ниже и ниже, ветер злобно свистел в ушах, он ничего не мог поделать, тело не подчинялось, стало чужим, незнакомым. Да и знал ли он его хоть когда-то по-настоящему?

Перед внутренним взором всплыло лицо Питера, его взгляд, восхищенный и нежный, белые пряди волос надо лбом, легкое прикосновение во мраке. Но и эти воспоминания быстро меркли, погружаясь в темноту.

«Нет! Я должен ему помочь!»

– Вверх… – прохрипел Полуликий за миг до того, как сознание оставило его.

Силовое поле активировалось, он описал глубокую дугу, разминулся с одним грузовым флаером, вторым, третьим… отчаянно пытался набрать высоту, но, видимо, заряд пояса иссякал, и он на полной скорости врезался в гущу пассажирской сети. Что-то свистнуло возле уха, перед глазами мелькали разноцветные сполохи, что-то огромное задело его совсем чуть-чуть, но тело тут же закрутило волчком; он падал все ниже и ниже, хотя, казалось бы, уже некуда падать.

Но здесь хотя бы можно было дышать, перед глазами прояснилось. Полуликий метался из стороны в сторону, точно рыба, преследуемая более крупной хищницей. Мелькнули очертания знакомого бело-зеленого здания – Дворец Дебатов, он даже успел порадоваться, что, находясь буквально при последнем издыхании, все-таки долетел, куда нужно…

И тут – резкий удар, хруст ломающихся ребер, уже близкая земля и полное флаеров небо поменялись местами, раз, другой и третий.

Сияние «крыльев» погасло, Полуликий раскинул руки, отчаянно пытаясь остановить кувыркание, но страха не было. Лишь одна мысль владела им – Питер где-то рядом, а он не смог добраться до него.

Не смог спасти.