Уши вдруг заполнил странный гул, непохожий на шум ветра. Кто-то как будто крикнул, предупреждая об опасности – высокий, женский голос.

А потом его подхватила пара рук.

Невероятно, но этот человек как будто летел рядом с Питером. Одна рука обвилась вокруг его спины, другая подхватила под колени, бережно и легко остановив сумасшедшее падение. Тем не менее, голова у Питера закружилась, и к горлу подкатила тошнота. Он невольно приоткрыл глаза, слезящиеся от ветра.

И увидел лицо – сосредоточенное, с плотно сжатыми губами. Оно было одновременно прекрасным и отталкивающим, но Питер не смог бы сказать, в чем же его красота и в чем уродство. Лицо окружало платиново-белое сияние, всполохи скользили по золотым волосам.

Ошеломленный, Питер поспешно закрыл глаза.

Неужели он уже умер, и один из посланников Всемогущего Отца несет его в своих объятиях? Неужели сказки про посмертие и Тот Берег оказались реальностью?!

Внезапно державшие его руки сжались сильнее, Питер ощутил, что совершает немыслимый кульбит и почти с облегчением исчез из этого мира.

Пришел в себя от солнечных лучей, бьющих прямо в лицо. Поморщился, поднял руки… и обнаружил, что запястья, как и лодыжки, стянуты тонкими белыми ремешками.

Сам он лежал на чем-то мягком, над головой проплывало небо с безмятежно-белыми облачками. При этом никакого ветра не ощущалось.

Жив! Он все-таки жив, поверить невозможно!

Питер слегка повернул голову… и понял, что лежит на заднем сиденье какой-то… повозки? Наверное, можно сказать и так. Но двигалась эта повозка поразительно плавно, точно лодка по волнам. А впереди на двух составленных вместе мягких сиденьях расположились двое.

Чьи-то задранные вверх ноги в черных сапожках со шнуровкой лежали прямо поверх помигивающих разноцветных огоньков. Рука с татуировками в виде волн мягко скользила по воздуху, за ней тянулись расплывчатые линии и вспышки. Пурпурные, белые, голубые, они возникали как будто из ничего.

Питер как завороженный следил за движениями этой руки, как вдруг из второго кресла раздался мягкий, глубокий голос. Слова были непонятны, но ноги в сапожках с явной неохотой опустились вниз. Питер невольно проследил за ними… и взгляд наткнулся на прядь волос, лежащую на ручке кресла.

Густая, тяжелая даже на вид, она переливалась точно плотный, дорогой шелк. Благородный сплав золота и меда сиял в солнечных лучах, и Питер тут же вспомнил, где видел точно такой же оттенок.

Ему вдруг стало жарко, наверное, от солнца. Но только потянулся, чтобы коснуться этих необыкновенных волос, как странная повозка плавно остановилась.

Сидящие впереди обменялись несколькими словами на все том же незнакомом языке, потом что-то мягко щелкнуло, и в повозку ворвался ветер, а с ним шум леса. Питера ухватили за связанные руки и бесцеремонным рывком поставили на ноги.

Перед ним стояла колоритная пара.

Девушка с ежиком красно-рыжих волос, в серых замшевых штанах и такой же куртке – на поясе у нее было закреплено металлическое устройство, что-то вроде узкой подставки на гибком кронштейне.

И второй, тот самый, чье лицо парило над Питером в небесной выси и так поразило его своим несоответствием… чему? Он не успел его толком рассмотреть, понял лишь, что правая половина этого странного лица значительно светлее левой. Его спаситель резко отвернулся – мелькнула золотистая прядь и длинные полы синего с черным одеяния – схватил Питера за локоть и потащил за собой. Они были одного роста, но золотоволосый раза в два тоньше – худощавый и гибкий, как хлыст.

– Эй, поаккуратнее! – вякнул Питер, но тут же обнаружил, что путы на ногах позволяют идти, если не ступать широко. Оглянулся, чтобы рассмотреть повозку, но увидел только нечто обтекаемое, длинное, серебристо-блестящее.