— Откуда ты читаешь? В тебя словно гипнозом информацию заложили. Наш ничего не нашёл в его голове? — спросил он вдруг Рамзина. — Никаких закладок?

— Ничего, — ответил тот и покрутил головой.

— Странно, — пробурчал полковник. — И дальше что?

— В смысле, что? — удивился я.

— Ну, закроют и что дальше? Расстреляют? Какие такие «вытекающие последствия»?

— А-а-а… Да нет. Попинают немного и отпустят. Даже в должности восстановят. Но в девяносто втором уволят на пенсию. «Уволен приказом МБ Российской Федерации № 13 от 6 февраля 1992 г. по 60 п. „А“ в отставку. 9 марта 1992 г. исключён из списков личного состава», — процитировал я. — Что такое пункт «а»?

— По здоровью, — буркнул полковник и вздохнул. — Ну и слава Богу.

— Умрёте вы на девяносто третьем году жизни, — добавил я ложку мёда в бочку дёгтя.

Полковник нахмурился.

— Врёшь небось?

— Ей Богу! — перекрестился я так органично, что собеседник разулыбался.

— Ну, ты, брат… Хе-хе-хе… Рассмешил. Ты ж пионер⁈

— Вы тоже партийный, а в Бога верите, — тоже хмыкнул я. — Кстати, генерал-майора вам «дадут» в семьдесят пятом, а генерал-лейтенанта в восемьдесят втором.

— Охренеть, — произнёс полковник и посмотрел на Рамзина. — И что мне с ним делать, а Саша?

— Он и мне моё звание назвал, — только и успел произнести «куратор», потому, что вдруг мягко зазвонил телефон. Но от его «нежного» звука меня словно подкинуло, такой я был заведённый. Хорошо, что в руках уже ничего не было.

— Ты чего так нервничаешь? Успокойся, — по-доброму успокоил полковник и взял трубку. — У аппарата… Спускаюсь через двадцать минут.

Он положил трубку.

— Всё, други мои. Идите к себе. Пусть всё рассказывает… Или читает… Хрен его знает, что он там в голове своей делает.

— Я спать хочу, — проныл я. — Мне здоровый сон положен.

— Мне тоже, Евгений, положен здоровый сон, а я иду на совещание, чтобы защищать интересы Родины.