Глава 77

Старые дома на Пятьдесят восьмой улице были темными и тихими, что совсем неудивительно в четыре тридцать утра в районе, где до десяти царит спокойствие. Я наблюдал за ними с расстояния в пятьдесят ярдов, из темного дверного проема, находившегося на противоположной стороне Мэдисон-авеню. На дверь самого левого дома из трех, с давно закрытым рестораном на первом этаже и единственным звонком, полиция наклеила желтую ленту, какими ограничивают место преступления.

Свет в окнах не горел.

И я не заметил никаких признаков активности.

Желтая лента выглядела целой. Естественно, на ней должна была находиться печать нью-йоркской полиции – маленький прямоугольный листок бумаги, приклеенный между дверью и косяком на уровне замочной скважины. Скорее всего, он по-прежнему на месте.

Значит, должна быть задняя дверь. И скорее всего, она есть, ведь раньше здесь находился ресторан. А когда ресторан работает, в течение дня образуется куча малоприятного мусора с сильным запахом, который привлекает крыс. На тротуаре отбросы хранить невозможно. Лучше оставлять их в запечатанных контейнерах возле кухонной двери, потом переносить к заднему входу, откуда их ночью увезут специальные машины.

Я прошел двадцать ярдов на юг, чтобы улучшить угол обзора, но не увидел никаких проходов или переулков. Дома стояли вплотную друг к другу на протяжении всего квартала. Рядом с дверью, заклеенной желтой лентой, находилось окно старого ресторана, дальше – другая дверь. Архитектурно она принадлежала соседнему зданию. На первый этаж вела черная дверь без надписей, поцарапанная в нескольких местах, заметно шире обычной, без ступеньки и ручки снаружи, но с замочной скважиной. Без ключа дверь открывалась только изнутри. Я был практически уверен, что она ведет в крытый проход.

Очевидно, в здании, соседнем с рестораном, на первом этаже имелось две комнаты, и на всех остальных – по три. На уровне второго этажа шла сплошная стена. Но ниже находились проходы, которые вели к заднему входу и которые потом заделали. Права на воздух на Манхэттене стоят целое состояние. Город продает себя не только в стороны, но вверх и вниз.

Я вернулся в свой темный дверной проем и принялся считать время. Прошло сорок четыре минуты с того момента, как парни Лили попытались меня схватить. И примерно тридцать четыре после того, как Лиля рассчитывала получить доклад о выполненном задании. Иными словами, миновало двадцать четыре минуты с тех пор, как она потеряла всякую надежду на благополучный исход. Возможно, ей уже четырнадцать минут хочется мне позвонить.

«Лиля, ты слишком много говоришь».

Я стоял в темноте и ждал. Улица передо мной была совершенно пустой. Лишь изредка по Мэдисон-авеню проезжали машины. Однако на Пятьдесят восьмой царили тишина и спокойствие. Я нигде не видел пешеходов, любителей прогулок с собаками или парочек, возвращающихся с вечеринок. Сборщики мусора уже закончили работу. Доставка свежего хлеба еще не началась.

Сердцевина ночи.

Город, который никогда не спит, спокойно отдыхал.

Я ждал.

Три минуты спустя телефон у меня в кармане начал вибрировать.