– Поехали назад.
– Нет. Надень теплое.
Не надевает, просто сидит на земле.
Еще через пятнадцать минут произносит:
– Поехали обратно.
– Крис, не ты ведешь мотоцикл. Я его веду. Мы едем на юг.
– Зачем?
– Потому что слишком далеко и потому что я так сказал.
– А чего нам не поехать обратно?
Злость все-таки догоняет меня:
– Ты ведь по правде не хочешь это знать, да?
– Я хочу обратно. Просто скажи, почему нельзя.
Свою несдержанность я уже умерил.
– Вообще-то не назад ты хочешь, Крис. Ты добиваешься одного – разозлить меня. Еще немного – и у тебя получится!
Страх в глазах. Вот чего он хотел. Ненавидеть меня. Потому что я – не
Крис тоскливо смотрит в землю и одевается. Снова садимся на машину и едем вдоль побережья.
Я могу изображать отца, который у него вроде бы есть, но подсознательно, на уровне Качества, он видит меня насквозь и знает, что настоящего отца здесь нет. Во всей болтовне шатокуа была отнюдь не малая толика лицемерия. Снова и снова советуешь уничтожить дуальность субъекта-объекта – а самую большую дуальность, между мной и им, обходишь стороной. Ум, разделенный сам в себе.
Но кто же это сделал? Не
Я – еретик; я покаялся и тем в чужих глазах спас свою душу. В глазах всех, кроме одного, который глубоко внутри знает, что спас я лишь собственную шкуру.
Я выжил главным образом тем, что угождал другим. Так поступаешь, чтобы выкарабкаться. Вычисляешь, чего от тебя хотят, а потом говоришь то, чего им надо, – мастерски и оригинально, как только можно; убедишь – вылезешь. Если б я против него не восстал, по-прежнему там бы сидел; а он держался того, во что верил, до самого конца. Вот в чем разница между нами, и Крис это знает. Поэтому иногда мне кажется, что он – реальность, а я – призрак.