Медленно входим, Кирилл снова постанывает. Ощущение, что он держится из последних сил, лишь бы дотянуть до кровати. Мне так жаль его, сердце разрывается просто. Если бы можно было забрать часть боли себе, я бы обязательно это сделала.
— Заходи, — скидывает руку с моего плеча и закрывает за мной дверь. Выключатель щелкается, и комната озаряется светом. Я оглядываюсь по сторонам, и подкрадывается дикое чувство одиночества.
Скидываю верхнюю одежду, снимаю обувь и прохожу следом за кряхтящим Кириллом. В коридоре стоят вешалка, рядом с ней небольшая картина с Эйфелевой башней. Дверей в кухню нет, как и стены, зато есть арка. Квадратный деревянный стол абсолютно пустой, рядом два стула с накидками. Краем глаза замечаю, что в раковине лежат пару тарелок и кружек, но в целом на кухне довольно чисто.
— Слава Богу! — Раздается из комнаты. Я осторожно заглядываю внутрь, где Кирилл уже лежит на большом сером диване.
— Эм… — мнусь у порога, продолжая глазеть по сторонам. Высокий шкаф, книжная полка, телевизор на тумбе и красивая зеленая пальма в углу — вот и весь арсенал вещей. Не пахнет уютом или теплом.
— Входи, я не съем тебя, — вздыхает Соболев, лежа на диване.
— Слушай, мама твоя… не так поймет, если увидит меня здесь. Не думаешь? — Все же решаюсь войти, но скорей из любопытства. Никогда не думала, что однажды окажусь в комнате у своего соседа по парте. Кому скажешь, не поверят. Да я и сама бы не поверила, еще вчера, если бы кто сообщил.
— Не будет, — хмуро вылетает у него фраза. — Она со мной не живет.
— О, прости, — тут же прикусываю язык. Неудобно как-то вышло. Неловко. Теперь точно нужно делать ноги. Да поскорей.
— Забей, на кухне в аптечке какие-то мазюки есть и перекись. Принесешь? Там Вольтарен или Диклофенак, что-то такое точно будет.
— Ага, — быстро киваю головой и разворачиваюсь на сто восемьдесят. Захожу на кухню, включаю свет и пытаюсь сориентироваться, где в этих многочисленных шкафчиках могут быть спрятаны препараты. Возле раковины оказывается посуда, но к слову, там ее ограниченное количество. Далее идет хлебница, только хлеба нет почему-то, разве что шоколадные шарики для завтрака и какая-то крупа. В третьей обнаруживаю лекарства. Разбросаны они там в хаотичном порядке, поэтому мне приходиться потратить еще минут пять, чтобы найти нужное средство. Беру все это, а еще прихватываю бинт, зеленку, ватные палочки, и перекись. А вдруг рана какая и нужно обработать. С боевым арсеналом возвращаюсь обратно, но все это падает моментально из моих рук при виде голой спины Кирилла.
Сперва я и правда, смущаюсь, но это лишь секундное помутнение рассудка. А вот дальше молча вглядываюсь в шрамы, которыми усыпана кожа. Их так много, что мой рот невольно открывается от неимоверного шока.
— Ой, прости, — оглядывается Соболев и замечает меня, да и мое состояние. Тут же накидывает на плечи накидку с дивана.
— Это они тебя так? — Слетает с моих уст. Наверное, слишком беспардонно было задавать в цвет такие вопросы, но ничего поделать с собой не смогла.
— Что? — Смотрит непонимающе на меня Кирилл.
— Шрамы, это от… — не могу даже вслух произнести, фразы колом в горле застряли. Переступаю гору лекарств, которая валяется теперь уже на полу, и подхожу ближе, усаживаясь на край дивана.
— Нет, конечно, нет, — усмехается Соболев так, будто бы я глупость несусветную сказала.
— Значит, это Андрей и его…